Сальватор
Шрифт:
– Если что? – спросил он.
– Если дашь мне возможность переговорить с Рождественской Розой.
– Где деньги? – спросил осторожный Баболен.
– Вот они, – сказал господин, кладя ему в руку обещанную монету.
– Настоящие пять франков? – воскликнул малыш.
– Посмотри сам, – ответил незнакомец.
Баболен рассмотрел монету. Но, не веря глазам, сказал:
– Надо проверить, как она звучит.
Он бросил монету на пол. Она зазвенела, как настоящая.
– Вы сказали, что хотели бы увидеться с Рождественской Розой?
– Да.
– Надеюсь, что не для того, чтобы причинить ей зло?
– Что ты! Совсем наоборот!
– Тогда пошли наверх.
И Баболен, открыв дверь, стал подниматься по лестнице на антресоли.
– Пошли наверх, – вскричал незнакомец, перемахивая через несколько ступенек с такой быстротой, что можно было подумать, что он и впрямь торопится подняться в рай.
Спустя несколько мгновений они стояли уже перед дверью комнаты Рождественской Розы. Там незнакомец остановился, запустил в нос огромную порцию табака из фарфоровой табакерки и надвинул очки на нос.
Глава XLVIII
Какова была истинная причина прихода господина из Монружа к Броканте
В тот момент, когда господин из Монружа вслед за Баболеном пригнувшись, чтобы не удариться о косяк двери, проскользнул, словно куница в приоткрытую дверь, Рождественская Роза, сидя за подаренным ей Региной лакированным столиком, развлекалась раскрашиванием цветов, которые подарил ей Петрюс.
– Слушай, Рождественская Роза, – сказал Баболен. – Этот мсье из Монружа хочет с тобой поговорить.
– Со мной? – спросила Рождественская Роза, поднимая голову.
– Именно с тобой.
– Да, с вами, милая девочка, – сказал незнакомец, поднимая на лоб свои синие очки для того, чтобы они не мешали ему видеть девушку. Было видно, что он не хотел, чтобы между его глазами и предметом, на который был обращен его взгляд, стояли стекла очков.
Рождественская Роза встала. За три прошедших месяца она очень сильно подросла. Это уже была не та болезненного вида хилая девочка, которую мы встретили на улице Трипере: из-за столика поднялась бледная, худенькая и еще пока щуплая девушка, но ее худоба и бледность лица говорили скорее об изменениях, связанных с ростом организма. Переселенная в более благоприятную атмосферу, она заметно выросла и стала похожей на цветущий гибкий стебелек. Да, этот стебелек мог еще согнуться при малейшем дуновении ветра, но уже зацвел.
Она поклонилась господину из Монружа и теперь смотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами:
– Так что вы хотели мне сказать, мсье? – спросила она.
– Дитя мое, – произнес незнакомец самым нежным голосом, – меня прислали к вам люди, которые вас очень любят.
– Фея Карита? – вскричала девочка.
– Нет, с феей Каритой я незнаком, – сказал незнакомец с улыбкой.
– Мсье Петрюс?
– Нет, и не мсье Петрюс.
– Ну, тогда это может быть только мсье Сальватор.
– Точно, – сказал господин из Монружа. – Именно мсье Сальватор.
– Ах! Мой добрый друг Сальватор! Он совсем меня забыл! – воскликнула девушка. – Я не видела его уже больше двух недель!
– Именно поэтому я и пришел. «Дорогой мсье, – сказал он мне. – Отправляйтесь к Рождественской Розе и передайте ей, что со мной все в полном порядке. Попросите ее ответить на интересующие вас вопросы так же, как она ответила бы, если бы их ей задал я».
– Значит, – произнесла Рождественская Роза, пропустив мимо ушей последнюю часть фразы, – у мсье Сальватора все в порядке?
– В полном порядке!
– Когда же я смогу его увидеть?
– Завтра, может быть, послезавтра… Он сейчас очень занят. Поэтому-то я и пришел к вам от него.
– Тогда присаживайтесь, мсье, – сказала Рождественская Роза, пододвигая стул господину из Монружа.
А Баболен, увидев, что Рождественская Роза оказалась в обществе друга Сальватора, и решив, что ей, следовательно, ничто не угрожает, движимый любопытством узнать, что случилось с Карамель, Бабиласом, другими собаками, с Фарес и Брокантой, потихоньку выскользнул из комнаты, воспользовавшись тем, что господин из Монружа сел, надвинул на нос свои очки и впустил в нос очередную порцию табака.
Незнакомец, убедившись в том, что за Баболеном закрылась дверь, продолжил:
– Я вам уже сказал, дитя мое, что мсье Сальватор поручил мне задать вам некоторые вопросы.
– Задавайте, мсье.
– И вы честно на них ответите?
– Да, коль вы пришли от мсье Сальватора… – сказала Рождественская Роза.
– Итак, начнем. Помните ли вы о годах вашего детства?
Рождественская Роза пристально посмотрела на незнакомца.
– Что вы имеете в виду, мсье?
– Я хочу знать, помните ли вы ваших родных?
– Кого именно? – спросила Роза.
– Отца и мать.
– Отца помню совсем немного. Мать не помню вовсе.
– А дядю?
Роза заметно побледнела.
– Какого дядю? – спросила она.
– Вашего дядю Жерара.
– Моего дядю Жерара?
– Да. Смогли бы вы его узнать, если бы увидели?
Руки и ноги Рождественской Розы начали слегка подрагивать.
– О! – сказала она. – Конечно же… А что вы о нем знаете?
– Кое-что знаю! – ответил незнакомец.
– Он еще жив?
– Жив.
– А?..
Девушка замялась. Было видно, что она делает над собой огромное усилие, стараясь перебороть глубокое отвращение.
– Мадам Жерар? – произнес господин из Монружа, приподнимая очки и устремляя на девушку острый взгляд своих маленьких глаз, которые напоминали глаза возбужденного василиска.
Услышав имя госпожи Жерар, девушка вскрикнула, откинулась назад и, соскользнув со стула, впала в ужасный нервный припадок.
– Черт возьми! – произнес господин из Монружа, снова опустив очки на нос. – Кто бы мог подумать, что эта маленькая цыганка имеет такие же слабые нервы, как принцесса?