Сальватор
Шрифт:
– Что же касается меня, – сказал капитан, – то поскольку вы вели себя очень послушно, то я обещаю вам фейерверк.
И действительно, скоро настали сумерки, а за ними, как это водится в тропических широтах, быстро пришла ночь.
Но поскольку эта ночь оказалась безлунной и грозила стать очень темной, капитан Эрбель приказал, для того, чтобы показать англичанам, что он не намерен прятаться в темноте, поднять на брамсель фонари.
Фонари были подняты.
Англичанин, со своей стороны, в знак того, что игра только начинается, также поднял на мачтах фонари, следуя примеру своего противника.
Казалось, обе стороны с равным нетерпением ожидали восхода луны.
Оба корабля спустили паруса, словно бы они находились в бедственном положении. И теперь они представляли собой в темноте две тени над морем. И эти страшные тени таили в своих бортах громы и молнии.
Луна поднялась в одиннадцать часов.
В тот же самый миг воздух наполнился мягким светом, окрасив море серебряной краской.
Капитан Эрбель вынул из кармана часы.
– Ребятки, – сказал он. – Я сказал вам, что в четверть двенадцатого «Калипсо» будет захвачен и что в половине двенадцатого мы будем лежать в гамаках. Поэтому нам нельзя терять ни минуты. Не будем обращать внимание на врага, пусть он делает все, что пожелает. Мы же займемся вот чем… Пьер Берто, ты переместил свою упряжку на нос?
– Да, капитан, – ответил Пьер Берто.
– Пушки заряжены картечью?
– Да, капитан.
– Сейчас мы двинемся на англичанина. Пьер Берто поприветствует его с двумя своими султаншами. Потом мы накормим его с левого борта. После чего мы немедленно сделаем поворот, приблизимся к нему, забросим кошки и угостим его с правого борта! Поскольку мы перебили ему марсель-мачту, он теперь походит на человека со сломанной ногой, но сможет еще ответить нам порцией огня с левого борта. Это будет восемнадцать и двадцатичетырехфунтовых залпа против восемнадцати двадцатичетырех выстрелов из восемнадцатифунтовых орудий и двух тридцатишестифунтовых. Посчитайте сами и убедитесь, что у нас будет преимущество в восемь орудийных выстрелов. А теперь вперед, сойдемся! Остальное я беру на себя! Вперед, ребятки, вперед! Да здравствует Франция!
Оглушительный крик: «Да здравствует Франция!», поднявшийся словно со дна морского, объявил англичанам о том, что бой будет продолжен.
В то же самое время «Прекрасная Тереза» совершила маневр, позволивший ей оказаться с подветренной стороны.
В результате этого, сделав вначале вид, что она удаляется от «Калипсо», «Прекрасная Тереза», в нужный момент почувствовав, что ветер наполнил все ее паруса, устремилась прямо на врага и напала на него, словно орлан на свою добычу.
Экипаж капитана Эрбеля всегда отличался беспрекословной исполнительностью.
Отдай капитан приказ плыть прямо в «Мальстрем» – знаменитую пучину из «Скандинавских сказок», поглощавшую трехпалубные корабли с той же легкостью, с которой Сатурн глотал детей – рулевой не раздумывая взял бы курс на этот самый «Мальстрем».
Другими словами, все его приказы выполнялись немедленно и в точности.
Пьер Берто произвел два выстрела картечью в тот самый момент, когда «Прекрасная Тереза» приняла на себя залп пушек левого борта корабля противника. Затем, став левым бортом к «Калипсо», «Прекрасная Тереза» угостила врага всеми орудиями своего левого борта. И, пока «Калипсо», испытывая боль, не знал, как ему поступить, «Прекрасная Тереза», развернувшись на сто восемьдесят градусов, всыпала «Калипсо» новую порцию зарядов пушек своего правого борта. И не успел «Калипсо» перезарядить орудия, как бушприт «Прекрасной Терезы», увешанный матросами абордажной команды, словно гроздь винограда, врезался в ванты грота «Калипсо», а треск рвущихся канатов перекрыл зычный возглас капитана французского корабля:
– Огонь, ребятки! Последний залп! Причешите его, как понтон, а затем мы влезем на него, как на крепость!
Двенадцать заряженных картечью орудий, казалось, взвыли от радости, услышав этот приказ.
Столб пламени осветил «Калипсо» своим зловещим огнем. Палуба его наполнилась облаком дыма. Отовсюду слышался треск дерева и вопли боли. Над всем этим разнесся голос капитана Эрбеля, словно отдававшего команды во время шторма:
– На абордаж, ребята!
И первым, как всегда, он спрыгнул на палубу «Калипсо».
Но не успел он выпрямить ноги, как рядом раздался чей-то голос:
– Итак, капитан, крестным отцом вашего первенца буду я!
Это был голос Пьера Берто.
И в то же мгновение с бушприта, вонзившегося в такелаж противника, словно шип, с рей, с вантов, спустившись на веревках, уроженцы Сен-Мало посыпались на палубу «Калипсо», словно градины во время летнего ненастья.
Невозможно описать то, что произошло потом на палубе «Калипсо»: это была ужасная свалка, всеобщая схватка врукопашную, какой-то шабаш ведьм, среди которой, ко всеобщему удивлению, не было видно и слышно капитана Эрбеля.
Но вот, спустя несколько минут, все увидели, как он вынырнул из люка. Факел в его руке освещал черное от пороха и залитое кровью лицо капитана.
– Все на борт «Прекрасной Терезы», ребятки! – закричал он. – Сейчас англичанин взлетит на воздух!
Эти слова произвели чудесное действие: ярость начала утихать, занесенная для удара рука опустилась.
Вдруг из трюма взятого на абордаж корабля раздался ужасный вопль:
– Горим!
Немедленно, с той же поспешностью, с которой они прыгали на палубу вражеского брига, члены абордажной команды «Прекрасной Терезы» бросились прочь, цепляясь за канаты, прыгая на борт своего корабля. А в это время капитан, Пьер Берто и те, кого можно было назвать отрядом великанов, то есть те, о ком мы уже говорили перед началом боя и кто был вооружен просто фантастическим оружием, прикрывали отступление.
Французский экипаж вернулся на свой корабль раньше, чем англичане смогли опомниться от потрясения. И пока двое французов с топорами в руках освобождали бушприт от канатов вражеского такелажа, послышался голос:
– Левым передним грести! Поднять кливера! Спустить грот и бизань! Налечь на руль! Право руля!
Эти команды, отданные таким громким голосом, который предписывал полное повиновение, были исполнены так быстро, что какие бы приказы ни отдал английский капитан, старавшийся удержать оба судна вместе, «Прекрасная Тереза», словно понимая опасность, которой она подвергалась, быстро освободилась от вантов корабля противника, порвала веревки со штурмовыми крюками, движимая одной-единственной мыслью: избежать распространения пожара на свой борт.
И все же капитану Эрбелю не удалось помешать вражескому бригу, который из последних сил сделал разворот вокруг собственной оси, произвести залп пушками правого борта. Это было как бы последнее «прости» ненависти и мщения. Но экипаж был так счастлив тем, что ему удалось избежать ужасной опасности, в которой находился вражеский корабль, что никто не обратил особого внимания на то, что трое-четверо матросов рухнули замертво, а еще пять или шесть человек, получив ранения, стали звать на помощь.