Сальватор
Шрифт:
Идя с таким безобидным видом со скоростью шесть узлов в час, «Прекрасная Тереза» проходила сентябрьским утром 1798 года между островом Бурбон и островами Амстердам и Сен-Поль, то есть по тому великому морскому пути, который протянулся от Зондского пролива до острова Тристан-д'Акунья и по которому следуют обычно все корабли, которые вынуждены для того, чтобы попасть в Европу, обогнуть мыс Доброй Надежды.
Кто-то скажет, вероятно, что скорость в шесть узлов в час недостаточно велика. Но мы ответим на это, что ветер тоже не был крепок, что корабль явно никуда не торопился, потому что вместо того, чтобы поднять все паруса, он ограничился тем, что поднял только грот-марсель, грот-брамсель, фок и кливер.
Что же касается остальных парусов, их, очевидно, приберегали для лучших времен.
Внезапно сверху раздался крик:
– Эй, внизу, эй!
– Оля! – ответил, не поднимая головы, боцман, который сидел на носу и был занят игрой в карты со старшим рулевым. – Ну, что там еще?
– Вижу парус!
– В каком направлении?
– С подветренной стороны.
– Эй, кто-нибудь, – сказал боцман, продолжая игру, – скажите об этом капитану.
– Да, да, парус! – закричали матросы, лежавшие на палубе и на реях.
Действительно, на горизонте на волне показался корабль. Его смог отличить только опытный глаз моряка, ибо человек несведущий запросто принял бы парус за чайку, парящую над водой.
Услышав крики «Парус!», на палубу выскочил молодой человек лет двадцати шести – двадцати восьми.
– Парус? – крикнул он.
Сидевшие на палубе матросы вскочили на ноги и сдернули с голов шляпы.
– Да, капитан, парус на горизонте, – дружно ответили матросы.
– Кто наверху? – спросил он.
– Парижанин! – ответили два-три голоса.
– Эй, там, наверху! У тебя по-прежнему хорошее зрение, Парижанин? – спросил капитан. – Может, послать кого-нибудь принести тебе подзорную трубу?
– Нет, – ответил Парижанин, – это ни к чему. Я отсюда вижу стрелки на часах Тюильри.
– Тогда можешь ли ты сказать нам, что это за корабль?
– Большой бриг, у которого, как мне кажется, на шесть или восемь зубов больше, чем у нас. Он меняет галс, направляясь в нашу сторону.
– Какие паруса у него подняты?
– Грот-бом-брамсели, марсели, фок, кливер и бизань.
– Он нас увидел?
– Возможно, поскольку сейчас он поднимает грот и брамсели.
– Это говорит о том, что он желает с нами переговорить, – сказал кто-то рядом с капитаном.
Капитан обернулся, чтобы посмотреть, кто это осмелился вмешаться в столь интересный разговор, который он вел с Парижанином. И узнал одного из своих любимцев, Пьера Берто, сына того старика Берто, который десять лет тому назад первым встретил беглеца в порту Бомона.
– А, это ты, Пьер? – сказал он с усмешкой и шлепнул моряка по плечу.
– Да, капитан, я и есть, – ответил тоже со смехом молодой человек, обнажив два ряда великолепных белых зубов.
– Значит, ты полагаешь, что он хочет с нами переговорить?
– Черт возьми! Мне, во всяком случае, так кажется!
– Хорошо, мой мальчик. Иди-ка предупреди командира артиллеристов о том, что на горизонте показался подозрительный парус, и чтобы он приготовился.
Пьер нырнул в люк и скрылся.
Капитан снова поднял голову.
– Эй, Парижанин! – крикнул он.
– Слушаю, капитан!
– На что похоже это судно?
– По всему видать, это – военный корабль, капитан. И хотя вымпела его не видно, могу поспорить, что он – goddam (чертов) англичанин.
– Слышите, друзья? Есть ли у кого-нибудь из вас хоть малейшее желание снова очутиться на понтонах?
Пятеро или шестеро матросов, уже отведавших английского гостеприимства, хором ответили:
– Только не у меня! Гром и молния, ни в коем случае!
– В таком случае мы вначале посмотрим, к нам ли он направляется, а когда убедимся в его намерениях, покажем ему, что сами намерены предпринять. А пока, дети мои, поставьте-ка все паруса нашей «Прекрасной Терезы» для того, чтобы показать англичанину, на что способны сыны Сен-Мало.
Едва капитан отдал приказ поднять паруса, как корабль, который до этого, как мы уже говорили, плыл только под грот-марселем, грот-брамселем, фоком и кливером, окутался словно белым туманом парусины, подняв все брамсели, грот, кливер и бизань.
И, приняв ветер всеми своими парусами, корабль врезался в волны подобно плугу, вонзающемуся в землю под сильной рукой усердного пахаря.
Некоторое время на палубе стояла полная тишина. Казалось, что все сто шестьдесят человек, находившиеся на его борту, застыли, словно мраморные изваяния. Слышно было только как ветер надувал паруса и свистел в снастях.
В этот момент к капитану подошел Пьер Берто.
– Все готово? – спросил Эрбель.
– Готово, капитан!
– А бойницы по-прежнему закрыты?
– Вы ведь сами распорядились, чтобы их открывали только по вашему личному приказу.
– Правильно. Когда придет время, такой приказ будет отдан.
Мы сейчас объясним последние слова капитана, поскольку читатель мог не понять их смысл.
Капитан Пьер Эрбель был не просто большим оригиналом, что доказывает выбор профессии, но и большим шутником. С виду его «Прекрасная Тереза» была очень мирным судном и вполне соответствовала своему названию. За исключением разве что некоторых особенностей ее парусного вооружения, которые мог заметить только очень опытный моряк.