Сальватор
Шрифт:
Очень скоро на воду была спущена лодка. На веслах сидели четверо гребцов. В лодку сели также сержант и четверо солдат с заряженными ружьями и примкнутыми штыками. Лодка устремилась вслед за беглецами.
– Если хотите, плывите в разные стороны, – сказал Эрбель. – И пусть нам улыбнется удача!
– Ладно! – ответил Парижанин. – Это – наш последний шанс.
Лодка качалась на волнах. Сидевший на носу моряк держал ярко горящий факел, свет которого позволял различить плавник дорады. Лодка неслась в направлении беглецов.
Внезапно слева от лодки раздался крик. Он напоминал стон морского духа.
Гребцы подняли весла, лодка остановилась.
– Помогите! Тону! – раздался чей-то испуганный голос.
Лодка развернулась влево и, изменив курс, поплыла в направлении, откуда доносились крики.
– Мы спасены, – сказал Эрбель. – Наш храбрый Матье, зная, что ранен, поплыл влево и приманивает их к себе.
– Да здравствует номер пятый! – сказал Парижанин. – Обещаю, что, когда достигну берега, выпью за его здоровье большую кружку вина.
– Ни слова больше, вперед! – сказал Эрбель. – Плыть нам еще долго, и не стоит сбивать дыхание.
И поплыл вперед, увлекая за собой товарищей.
В молчании проплыв минут десять, что должно было равняться расстоянию приблизительно в четверть мили, Эрбель произнес:
– А не кажется ли вам, что плыть стало труднее? Или я устал, или мы взяли немного вправо?
– Надо взять влево! – сказал Парижанин. – Мы попали в ил.
– Кто может мне помочь? – сказал один из пловцов. – Меня затягивает.
– Дай мне руку, друг, – сказал Эрбель. – Те, кто еще может плыть, тяните нас отсюда.
Эрбель почувствовал, как кто-то схватил его за руку. Резкий рывок вытащил его влево вместе с попавшим в ил пленником.
– О, боже, – сказал тот, оказавшись в чуть более жидкой воде. – Вот так-то лучше. Утонуть – это еще куда ни шло: это было бы по-моряцки. Но захлебнуться в тине – это похоже на смерть золотаря.
Беглецы изменили курс. Вскоре показались огоньки.
– Фортонская тюрьма! – сказал Эрбель. – Поплыли в ту сторону. Скопления ила находятся западнее. Так нам придется проплыть на пару миль больше, но иногда нам случалось делать и более длительные прогулки, хотя тогда и речи не было о спасении жизни.
В этот момент с борта понтона «Король Яков» взлетела ракета и раздался гром пушечного выстрела.
Это двойной сигнал означал, что произошел побег заключенных.
Спустя пять минут крепость Фортон ответила пуском ракеты и выстрелом пушки. Затем в море устремились две или три лодки, на носу каждой из которых сидел человек с факелом.
– Поплыли вправо! – сказал Пьер Эрбель. – Иначе они сумеют преградить нам путь.
– А как же ил? – спросил один из беглецов.
– Мы его уже миновали, – ответил Эрбель.
Они пять минут плыли в полной тишине, принимая правее. В тишине стало слышаться сопение одного из плывущих. Ему явно не хватало дыхания.
– Эй! – сказал Парижанин. – Кто это представляется морской коровой?
– Я устал, – сказал номер третий. – Чувствую, как мне не хватает воздуха.
– Перевернись на спину! – произнес Эрбель. – Я буду тебя буксировать.
Пленник перевернулся и некоторое время отдыхал в этом положении. Но вскоре снова стал грести.
– Что, уже отдохнул? – спросил Парижанин.
– Нет. Но вода такая холодная, что я замерзаю.
– Да уж, – произнес Парижанин. – До тридцати пяти градусов она явно не дотягивает.
– Подожди, – произнес Эрбель, подгребая одной рукой к номеру третьему и протягивая ему другой рукой флягу с ромом.
– Но я не смогу, – сказал тот, – одновременно держаться на плаву и пить.
Парижанин просунул свои руки ему под мышку.
– Давай пей, – сказал он. – Я тебя пока поддержу.
Номер третий схватил фляжку и сделал два или три глотка.
– Ох, – сказал он. – Это спасает мне жизнь.
И протянул фляжку Эрбелю.
– А Парижанину за труды ничего не достанется?
– Пей скорее, – сказал Эрбель. – Мы теряем время.
– Когда человек пьет, время не считается потерянным, – возразил Парижанин.
И сделал два-три глотка горячительного напитка.
– Кто еще хочет? – спросил он, поднимая фляжку над водой.
Остальные два беглеца протянули к фляжке руки, и каждый влил в себя из этого огненного сосуда новые силы.
Фляжку вернули Эрбелю. Тот снова повесил ее на шею.
– А ты что же не пьешь? – спросил Парижанин.
– У меня еще достаточно тепла и сил, – сказал Эрбель. – И я хочу сохранить то, что осталось, для того, кто устанет больше меня.
– О, большой белый пеликан, – сказал Парижанин. – Я восхищаюсь тобой, но следовать твоему примеру не стану.
– Тихо! – сказал номер четвертый. – Я слышу впереди чьи-то голоса.
– Черт побери, они говорят на нижнебретонском наречии! – сказал номер третий.
– Да откуда же взяться бретонцам в портсмутском порту?
– Тихо! – сказал Эрбель. – Давайте подплывем как можно ближе к той черной точке, что находится впереди. Мне кажется, что это шлюп.
Он не ошибся. Голоса раздавались именно оттуда.
– Всем молчать!
Все смолкли и услышали шум весел по воде.
– Нам надо поберечься лодки! – сказал тихо один из беглецов.
– На ней нет света: они не смогут нас увидеть.
Действительно, лодка проплыла в десяти гребках от беглецов, не обнаружив их. Разговор со шлюпом продолжался.