Сальватор
Шрифт:
– А теперь, ребятки, – сказал капитан, – смотрите на фейерверк, который я вам обещал. Внимание!
Из люков английского брига стали вырываться клубы густого дыма, а из бойниц появился дым другого рода, окутавший жерла орудий.
Послышался усиленный рупором голос капитана английского корабля.
– Шлюпки на воду! – крикнул он.
Команда была исполнена в мгновение ока. Рядом с горящим кораблем закачались на волнах четыре шлюпки.
– Носовая и кормовая шлюпки для морской пехоты, две бортовые шлюпки для матросов, – крикнул капитан. – В первую очередь спускать раненых!
Солдаты и офицеры «Прекрасной Терезы» переглянулись. Их взорам предстало превосходство английской дисциплины. Команды капитана «Калипсо» исполнялись с такой четкостью, словно происходило обыкновенное учение в Портсмутском порту или в заливе Солуэ. Такое казалось просто невозможным на борту любого французского корабля.
Вначале в шлюпки спустили раненых. Их было большое множество и поэтому их разделили на все четыре шлюпки. Затем, соблюдая все тот же порядок и дисциплину, солдаты морской пехоты разместились в предназначенных для них шлюпках. После них настала очередь покинуть корабль морякам.
Капитан продолжал оставаться на мостике и отдавал приказания все с тем же спокойствием. Словно и не чувствовал, что под ним готова была разорваться мина.
Начиная с этого момента все, что происходило дальше на борту английского брига, скрылось от взора французов: густые клубы дыма, вырывавшиеся изо всех отверстий, окутали корабль такой густой пеленой, что разглядеть что-либо стало абсолютно невозможно.
Изредка вверх по мачтам взбегали змейки огня. Потом выстрелили сами собой те несколько орудий, которые не успели разрядить. После чего из пелены дыма вынырнула одна, за ней вторая и третья шлюпки. И внезапно раздался ужасный взрыв. Судно разверзлось, словно кратер вулкана, из которого взметнулись в небо горящие обломки, напоминавшие огромные праздничные ракеты!
Это и был тот праздничный фейерверк, который обещал своему экипажу капитан Эрбель.
Наконец все горящие обломки упали в море и все погасло. Наступила темнота. Ничего больше не осталось от того великана, который всего лишь несколько мгновений тому назад корчился в пламени. Лишь три баркаса, где гребцы усердно налегали на весла, удалялись подальше от места гибели корабля.
Капитан Эрбель не стал преследовать шлюпки. А когда одна из них проплыла в пределах досягаемости орудий левого борта «Прекрасной Терезы», матросы французского корабля и сам капитан сняли шляпы для того, чтобы поприветствовать смельчаков, которым удалось спастись от огня и которым суждено было подвергнуться другой опасности. Она была еще не так близка и не столь заметна, но все же неотвратима: это была опасность погибнуть или от волн, или от голода!
Четвертая шлюпка вместе с капитаном и четвертой частью экипажа затонула вместе с кораблем.
Эрбель и его люди наблюдали за тремя шлюпками до того момента, когда они скрылись из виду в темном безбрежном океане.
И только тогда, вытащив из кармана часы, капитан Эрбель произнес:
– Ребятки, уже за полночь. Но честное слово, в праздничные дни можно позволить себе лечь спать чуточку позднее, чем обычно.
А теперь на вопрос, почему капитан Эрбель вместо того, чтобы взять в плен оставшиеся в живых три четверти экипажа «Калипсо», позволил им уплыть на шлюпках, мы ответим, что «Прекрасная Тереза», и без того имея на борту сто двадцать человек, не могла позволить себе перегружаться еще сотней пленных.
И наконец, если кого-то из читателей это объяснение не удовлетворит, если кто-нибудь из них спросит, почему же в таком случае капитан Эрбель, имея прекрасную возможность тремя выстрелами из орудий потопить и эти три шлюпки, так и не дал команду открыть огонь, мы ответим им на это…
Нет, лучше мы отвечать не станем.
Глава LXI
Женитьба корсара
В течение десяти лет, прошедших после тех событий, о которых мы только что рассказали, – и все только лишь для того, чтобы, по нашему обыкновению, фактическим материалом, а не голыми словами показать характер наших героев – капитан Эрбель, с поведением которого мы вас познакомили, продолжал то дело, которое начал.
Описывая деяния этого морского волка, ограничимся только лишь взятым из газет того времени перечислением его побед и стоимости захваченной им добычи:
«Святой Себастьян», португальское судно, следовавшее с острова Суматра и имевшее на борту груз стоимостью в три миллиона ливров. Доля капитана Эрбеля составила четыреста тысяч ливров.
«Шарлотта», голландское судно водоизмещением в триста шестьдесят тонн, имевшее на борту двенадцать пушек и десять человек экипажа. «Шарлотта» была продана за шестьсот тысяч ливров.
«Орел», английская шхуна водоизмещением в сто шестьдесят тонн, продана за сто пятьдесят тысяч ливров.
«Святой Яков» и «Карл III», испанские корабли, проданы за шестьсот тысяч ливров.
«Арго», русское судно водоизмещением в шестьсот тонн.
«Геркулес», английский бриг водоизмещением в шестьсот тонн.
«Славный», английский корабль, и т. д.
К этому списку, опубликованному в официальных газетах того времени, мы могли бы добавить еще тридцать или сорок взятых им трофеев. Но мы не ставили себе целью написать биографию капитана Эрбеля, а хотим лишь дать нашим читателям представление о его характере.
Когда он зимой 1800 года вернулся в Сен-Мало со своим верным Пьером Берто, соотечественники встретили их с подобающими героям знаками внимания. Кроме того, Эрбеля ожидало письмо от Первого консула, в котором тот приглашал капитана приехать в Париж.
Разговор Бонапарт начал с того, что поздравил отважного сына Сен-Мало с успешным проведением овеянного легендами плавания. Затем он предложил ему эполеты капитана и командование одним из фрегатов республиканского военно-морского флота.
Но Пьер Эрбель отрицательно покачал головой.
– Так чего же вы хотите? – спросил его удивленный Первый консул.
– Мне очень затруднительно ответить вам на это, – ответил Эрбель.
– Так, значит, ваше честолюбие заставляет вас претендовать на что-то большее?
– Напротив. Я считаю, что ваше предложение слишком щедро для меня.
– Вы что же, не желаете служить республике?
– Хочу. Но по-своему.
– Как же это?
– В качестве корсара… Вы позволите мне сказать всю правду?
– Говорите.
– Дело все в том, что, когда я командую, я – отличный моряк. Но когда мне придется выполнять чьи-то приказы, я буду худшим из моих матросов.