Сальватор
Шрифт:
– Я постараюсь ответить на ваши вопросы столь же коротко и ясно, мой дорогой Сальватор. Но прошу вас не сердиться на меня за то, что, не имея вашего самообладания, я собьюсь с правильной линии.
– Рассказывайте, друг мой, – снова произнес Сальватор самым мягким и ободряющим голосом.
– Рассказывайте и верьте в помощь Бога, – добавила Фрагола, намереваясь уйти.
– О, останьтесь, останьтесь, – сказал Петрюс. – Разве вы не столь же долго являетесь подругой Регины, сколь долго я довожусь другом Сальватору?
Фрагола согласно кивнула.
– Так вот, сегодня утром, полчаса тому назад, – начал Петрюс после непродолжительного молчания, которое потребовалось ему для того, чтобы собраться с мыслями, – Регина пришла ко мне домой с выражением глубокого потрясения на лице.
«– Мои письма у вас? – спросила она.
Я был так далек от того, чтобы понять, что произошло, что ответил ей вопросом на вопрос:
– Какие письма?
– Те, которые я вам писала, друг мой, – ответила она. – Одиннадцать писем!
– Они все там, – сказал я.
– Где это – там?
– Здесь, в этом сундуке. В нашем сейфе.
– Откройте его и покажите мне письма!
Ключ от сейфа всегда висит у меня на шее: я никогда с ним не разлучаюсь. Сейф намертво вделан в сундук, и поэтому я был в полной уверенности, что могу ответить на ее вопрос утвердительно.
– Скорее покажите их мне! – повторила она.
Я подошел к сундуку, поднял крышку: сейф был на месте.
– Сами можете убедиться! – сказал я ей.
– Да, – ответила она, – сейф я вижу. Но письма, письма?
– Письма внутри!
– Покажите их мне, Петрюс!
Я стал открывать сейф, полный уверенности в себе и с улыбкой на губах.
Сейф был пуст!
Я вскрикнул от отчаяния. Регина застонала.
– Ах! – сказала она. – Так это правда!
Я был подавлен, я не смел поднять головы. Я упал перед ней на колени.
И тогда она протянула мне это самое письмо.
Я прочел его…»
– Друг мой, я понял тогда, как легко можно стать убийцей.
– Подозреваете ли вы кого-нибудь? Уверены ли вы в своем слуге?
– Мой слуга – простоватый парень. Но он не способен на дурной поступок.
– И все же не может быть, чтобы вы вообще никого не подозревали.
– У меня есть одно подозрение, но нет никакой уверенности в том, что оно справедливо.
– Пойдем от известного к неизвестному. Кого же вы подозреваете?
– Человека, которого вы смогли бы увидеть у меня в доме, если бы посетили меня несколько пораньше.
Вместо того, чтобы извиниться за то, что давно не заходил к другу, Сальватор молчал.
– Человека, – продолжил Петрюс, прекрасно поняв причины молчания Сальватора, – который представился мне моим крестным отцом.
– Вашим крестным отцом?.. Ах, да, некий капитан, не так ли?
– Точно так.
– Большой любитель живописи?
– Да, старый приятель моего отца. Вы его знаете?
– Нет. Но перед моим отъездом Жан Робер мне кое-что о нем рассказал. По его описанию я смутно почувствовал, что вы можете быть объектом какого-то надувательства или по меньшей мере какой-то мистификации. К несчастью, я был вынужден несколько дней отсутствовать, но именно сегодня я намерен был прийти к вам и познакомиться с этим человеком… Так вы говорите, что этот человек?..
– Пришел ко мне и представился старым другом моего отца, назвавшись хорошо известным мне именем. Человеком, которого я еще с младенческого возраста считал храбрым и честным моряком.
– Но имел ли право тот человек, который к вам явился, носить это имя?
– Как же я мог усомниться в этом? И зачем бы ему это было нужно?
– Видите, для того, чтобы похитить у вас эти письма.
– Но как я мог такое предположить? Он явился ко мне, богатый, как набоб, и начал с того, что оказал мне услугу.
– Услугу? – произнес Сальватор, пристально глядя на Петрюса. – Какую еще услугу?
Под этим взглядом Сальватора Петрюс покраснел до корней волос.
– Он не дал мне, – пробормотал Петрюс, – продать всю мою мебель и все мои картины, дав мне в долг десять тысяч франков.
– Да, взамен которых он требует пятьсот тысяч с графини Рапт… Согласитесь, дорогой Петрюс, что этот умник умеет считать денежки.
Петрюс не удержался от того, чтобы не посмотреть на Сальватора с укоризной.
– Конечно, – произнес молодой художник, – я был не прав, признаюсь. Но я принял от него эти десять тысяч франков.
– Хотя вы должны были на десять тысяч франков, больше, – сказал Сальватор.
– О! – произнес Петрюс. – Из этих десяти тысяч я заплатил шесть или семь тысяч самых срочных долгов.
– Дело вовсе не в этом, – сказал Сальватор. – Вернемся же к реальному несчастью. Итак, этот человек исчез?
– Да.
– Как долго вы его не видели?
– Со вчерашнего утра.
– И вас это исчезновение не обеспокоило?
– Нет. Он часто не ночевал у меня дома.
– Это он!
– Однако…
– Повторяю, это он. Мы будем неправы, если не пойдем по этому следу.
– Я верил ему, как вам, друг мой.
– И что же сделала графиня Рапт, получив это письмо?
– Она принялась считать наличные средства.
– Она очень богата?
– Да. Но она не может ничего продавать или брать в долг без согласия на то ее мужа. А его согласия она попросить не может, поскольку он сейчас находится в восьмистах лье от нее. Поэтому она собрала все свои бриллианты, кружева, украшения. Но все эти вещи, будучи очень дорогими при покупке, теряют половину своей стоимости при продаже. И таким образом у нее набирается не более семидесяти пяти – восьмидесяти тысяч франков.