Сальватор
Шрифт:
Взойдя на святой трон под именем Льва XII, Аннибал делла Дженга, казалось, принял на себя двойное обязательство умереть как можно скорее.
Флорентиец Лев XI, избранный в 1605 году, процарствовал всего лишь двадцать семь дней.
И однако же этот немощный человек с распухшими ногами на какое-то время сделал вид, что получил из рук святого Петра шпагу Святой Церкви.
Он провел настоящую войну с разбоем, похитив всех крестьян из одной деревни, для того чтобы переселить их в свой родной край Сполето. Этих крестьян обвинили в том, что они поддерживали связи с бандитами и что и сами были таковыми. После этого о них никто ничего не слыхал, кроме того что они были перемещены в Ботани-Бей.
С другой стороны, он проявил себя довольно суровым в отношении соблюдения церковных правил, запретив проведение спектаклей и других развлечений во время празднования пятидесятилетия.
Рим превратился в безлюдный город.
Потому что жители Рима имеют один только источник дохода: сдачу внаем своих домов.
А горцы знают только одну коммерцию: поддерживать связи с бандитами.
В результате всего этого папа римский Лев XII разорил одновременно и жителей Рима, и близлежащих гор. Папа римский Лев XII изгнал горожан из города, а селян из их деревень.
Когда он умер, двоим жителям Остии едва не перерезали горло за то, что они посмели проявить симпатию к умершему.
В молодости своей, когда он не был еще слугой Церкви и звался просто il marchesino – маркизиком, – некий астролог предсказал ему, что настанет день, когда он будет избран папой римским.
Именно в результате этого предсказания его семья заставила его постричься в монахи.
Так что же послужило поводом для этого предсказания?
Одно довольно странное событие, последствия которого мог увидеть в будущем только человек, действительно обладающий даром прозорливости.
Когда он учился в колледже Сполето, дети, без разрешения преподавателей, устроили процессию, неся впереди колонны статую Мадонны.
Маленький маркиз делла Дженга, чьи предки получили титул маркизов и имение от папы Льва X, был самым симпатичным из всех учеников, за что и был выбран ими для того, чтобы изображать Мадонну.
Внезапно появился один из преподавателей. Ученики, которые несли на плечах носилки, обратились в бегство, бросив все. Дева соскользнула с их плеч и рухнула на землю. Но не упала с импровизированных носилок.
И тогда некий колдун предсказал, что ребенок, упавший с плеч своих товарищей и представлявший Мадонну, однажды будет избран папой римским.
И спустя пятьдесят лет, несмотря на то что колдун уже давно умер, пророчество сбылось.
Красота, из-за которой ребенку выпала честь представлять собой непорочную Деву, неоднократно, как говорили, подвергала опасности душу этого священника.
Рассказывали о двух великих любовных увлечениях, которые очистили его жизнь, предполагая при этом, что они его нисколько не запятнали: один роман был у него с некой благородной римлянкой, а другой с одной великосветской дамой из Баварии.
Когда доложили о визите французского посла, он был занят охотой на птичек в саду Ватикана.
Охота была его единственным увлечением, и святой отец сам в этом признавался; только эту страсть он так и не смог в себе преодолеть. Рьяные католики, zelanti, представляли это его развлечение как преступление.
Лев XII очень любил господина де Шатобриана.
Поэтому, когда ему доложили о визите французского посла, он быстро сунул в руки своего камердинера однозарядное ружье, с которым он охотился, и приказал немедленно провести к нему знаменитого посетителя. А сам направился в свой кабинет кратчайшим путем.
Посла и монаха провели по темному коридору к самому святилищу Его Святейшества.
Когда они появились на пороге кабинета, папа римский уже сидел в кресле и ждал их.
Он встал и направился к поэту.
А поэт, согласно установленному этикету, не желая вспоминать о своих высоких полномочиях, преклонил одно колено.
Но Лев XII живо поднял его, не желая, чтобы тот оставался в такой униженной позе, взял его под руку и подвел к креслу.
Но Доминику он такой чести не оказал.
Папа римский дал ему возможность встать на колени и поцеловать край его платья.
Когда папа римский обернулся, он увидел, что господин де Шатобриан стоит. Он сделал ему знак сесть.
Но тот ответил:
– Святейший отец, позвольте мне уйти. Я привел к вам этого молодого человека, который пришел к вам, чтобы спасти жизнь своего отца. Он уже прошел четыреста лье, ему предстоит пройти еще столько же, чтобы вернуться. Пришел он сюда с надеждой, а уйдет отсюда в радости или в слезах. Все зависит от вашего да или нет.
Затем, обернувшись к молодому монаху, который продолжал стоять на коленях, он добавил:
– Мужайтесь, отец мой! Я оставляю вас с тем, кто настолько же выше королей, насколько короли выше простого нищего, который попросил у нас подаяния у ворот Ватикана.
– Значит, вы вернетесь в посольство, – спросил молодой монах, почти напуганный тем, что его оставляли, – и я вас больше не увижу?
– О нет! – сказал с улыбкой покровитель брата Доминика. – Я слишком сильно заинтересовался вашей судьбой, чтобы уйти так просто. Я, с разрешения Его Святейшества, подожду вас в Станца. Не переживайте за то, что мне придется вас ждать: я забуду про время перед лицом шедевров, которые его пережили.
Папа римский протянул руку, и посол, несмотря на сопротивление святого отца, поцеловал эту руку.
Затем он вышел, оставив наедине двух людей, стоящих на самой высокой и на самой низкой ступенях церковной иерархии.
Папу римского и простого монаха.
Сам Моисей не был более бледен и не дрожал сильнее, оказавшись на Синае ослепленным лучами божественной славы, чем брат Доминик, когда он остался наедине со Львом XII.
Чем ближе он находился к тому, кто держал в руках жизнь его отца, тем больше тревоги было в его сердце и тем больше сомнения его охватывали.