Сальватор
Шрифт:
– Открывайте ворота!
Ворота распахнулись.
Стук копыт приближался.
Карета въехала во двор особняка.
– Это они! – сказала Регина. – Я должна быть в доме раньше отца. До завтра, дорогой Петрюс!
– О, господи! – прошептал Петрюс. – Как бы мне хотелось остаться здесь до завтрашнего дня!
– Да что с вами?
– Не знаю. Но предчувствую беду.
– Какой вы ребенок!
И Регина снова подставила Петрюсу лицо для поцелуя.
Петрюс поцеловал ее в губы, и молодая женщина скрылась в темной аллее, бросив на прощанье, как утешение тому, с кем расставалась, два слова:
– До завтра!
– Да завтра! – прошептал Петрюс с такой грустью в голосе, словно эти слова были не обещанием любви, а несли в себе угрозу надвигающейся беды.
Спустя пять минут Петрюс услышал, как кто-то шел к нему. Потом его тихо окликнули.
Это были шаги и голос Нанон.
– Калитка открыта, – сказала она.
– Да-да, добрая моя Нанон, – ответил Петрюс, делая над собой усилие, чтобы сдвинуться с места.
И, посылая свое сердце, свою жизнь, свою душу Регине воздушным поцелуем, он вышел, никем не замеченный, через калитку на улицу.
Его карета ждала в сотне шагов.
Приехав домой, он справился у слуги о капитане.
Слуга сказал, что капитан вернулся около десяти часов утра, спросил, где Петрюс, а когда узнал, что того не было дома, прождал его целый час в мастерской.
В половине двенадцатого, видя, что Петрюс все еще не вернулся домой, он отправился в свою комнату.
Толкаемый смутным беспокойством, Петрюс спустился с антресоли и постучал в дверь комнаты крестного.
Ответа не последовало.
Петрюс стал искать ключ, чтобы открыть дверь. Но ключа в замке не было.
Он снова постучал.
Ответом ему было молчание.
Или капитан уже спал, или его не было дома.
Петрюс поднялся к себе.
И долго ходил из мастерской в комнату и обратно.
В мастерской остались следы пребывания капитана: горела лампа.
На столике лежал раскрытый томик Мальбранша.
Петрюс решил вернуться в спальню.
Ему было душно. Он распахнул окно и несколько секунд дышал уже остывшим ночным воздухом.
Эта ночная прохлада немного его успокоила.
Наконец он лег спать.
Сон долго не шел к нему. А когда он заснул, то сон его был прерывистым, лихорадочным, возбужденным.
Наконец, в пять утра усталость взяла над ним верх.
В семь часов утра в дверь ему постучали.
Петрюс увидел на пороге комнаты слугу.
И живо приподнялся на локтях.
– Что случилось, Жан? – спросил он.
– Вас хочет видеть какая-то дама под вуалью, мсье, – ответил слуга испуганным голосом.
– Меня? Дама под вуалью?
– Да, вас. Дама под вуалью.
– Ты ее узнал? – спросил Петрюс.
– О, мсье, она не сказала мне свое имя… но…
– Что – но?
– Но мне кажется…
– Да что же тебе кажется? Ну, говори же!
– Мне кажется, что это – госпожа графиня.
– Ты думаешь, что это – Регина?
– Я в этом даже уверен.
– Регина! – вскричал Петрюс, вскакивая с кровати и хватаясь за брюки и домашний халат. – Регина здесь? В такой час? Видно, случилось что-то очень важное! О, я чувствовал, я чувствовал это!
Петрюс стал спешно одеваться.
– Проведите ее в мастерскую, – сказал он слуге. – Я сейчас туда приду.
Слуга ушел исполнять приказание.
– Боже! Боже! – шептал Петрюс, находясь на грани помешательства. – Ты дал мне возможность предчувствовать беду. Но что же могло случиться?
В этот момент на пороге появилась дама под вуалью.
За ней показался слуга.
Он не ошибся.
Под вуалью Петрюс увидел лицо Регины.
– Вы свободны, – сказал он слуге.
Жан поклонился и закрыл за собой дверь.
– Регина! – воскликнул Петрюс, бросаясь к молодой женщине, которая вдруг покачнулась. – Регина! Это вы?
Регина, это была она, подняла вуаль и сказала:
– Я, Петрюс.
Петрюс, отступил на два шага, увидев смертельно бледное лицо графини Рапт.
Так что же все-таки произошло?
Глава XCI
Рим
Наши читатели согласятся – так мы по крайней мере надеемся – с тем, что мы на некоторое время отложим объяснения, которые должны будут иметь место между Петрюсом и Региной, и проследуем за отправившимся в паломничество одним из героев нашей истории, которого мы надолго оставили одного и судьбой которого читатели должны заинтересоваться.
Поскольку мы не в состоянии следовать за ним в его продолжительном пути через Альпы и вдоль Апеннин, мы предположим, что прошло уже шесть недель с той поры, как брат Доминик попрощался с Сальватором на дороге на Фонтенбло, что вот уже восемь дней, как он находится в Риме, что то ли по воле случая, то ли по чьей-то предусмотрительности, но он никак не может попасть на прием к папе римскому Льву XII. Видя всю тщетность своих попыток и придя от этого в отчаяние, он решает прибегнуть к помощи письма, которое вручил ему на этот случай Сальватор.
Читатель пройдет с нами во двор дворца Колонны, расположенного на via dei Santi-Apostoli (улица Святых Апостолов), поднимется al piano nobile, то есть на второй этаж, проскользнет, воспользовавшись привилегией писателя входить туда, куда он пожелает, через приоткрытую двустворчатую дверь и окажется в рабочем кабинете французского посла.
Кабинет этот прост. Стены его оклеены зелеными обоями, на окнах висят дамасские шторы. Они, как и обивка всей мебели, тоже зеленые.
Единственным украшением этого кабинета, где некогда располагалась самая дорогая коллекция полотен Рима, является портрет короля Франции Карла X.