Сальватор
Шрифт:
Глава LXXXIX
Отдельные кабинеты
В воскресенье, когда должны были начаться сеансы позирования маленькой Абей, Петрюс ждал визита дорогих гостей с восьми часов утра, хотя и знал, что прийти они должны были в полдень.
В десять утра он послал слугу справиться у капитана, не желал ли тот позавтракать с ним.
Но Жан с заговорщическим видом сказал, что капитан дома не ночевал.
При известии о его отсутствии Петрюс испытал чувство явного облегчения.
Он опасался того, что Регина могла встретиться с капитаном.
Уж если такие люди, как Людовик, как Жан Робер, и даже он сам иногда испытывали некоторое отвращение к этому человеку, то что могла почувствовать утонченная аристократка Регина?
Ему теперь казалось, что лучше бы ему было признаться ей в том, что он разорен и вынужден продать обстановку, чем объявить ей о том, что ему выпала удача стать четырежды миллионером, поскольку он является наследником своего крестного.
И поэтому он велел Жану сказать крестному, если тот явится домой в то время, пока Регина будет присутствовать на сеансе позирования Абей, что Петрюс занят.
Приняв эти меры предосторожности, он позавтракал, не отводя глаз от настенных часов.
В одиннадцать он, стараясь действовать как можно медленнее, взялся за мольберт.
В половине двенадцатого он принялся набрасывать карандашом на чистом холсте всю будущую композицию картины.
В полдень перед домом остановилась карета.
Положив мольберт на стул, Петрюс сбежал вниз по лестнице.
Удача улыбалась ему с первого же дня.
Регина приехала с маленькой Абей без тетки.
Мы уже сказали вам, что Регина для первого сеанса рисования выбрала именно воскресенье.
Маркиза де Латурнель заявила, что не может пропустить воскресную мессу в приходе Сен-Жермен-де-Пре.
На этот раз Регина приехала с маленькой Абей одна.
Маленькая Абей устремилась к своему другу Петрюсу, проявляя все признаки расположения.
Она уже так давно его не видела.
Регина протянула художнику руку.
Петрюс взял ее руку, губами отодвинул перчатку и запечатлел на нежной руке молодой женщины продолжительный и нежный поцелуй с тем радостным бормотаньем, которого он не смог сдержать, испытывая такое счастье.
Затем он показал им набросок портрета.
Регина полностью одобрила композицию портрета.
А Абей пришла в восторг от цветов, которые ее ждали в мастерской.
Накануне, для того чтобы раздобыть эти цветы, Петрюс перерыл оранжереи Люксембургского дворца и Ботанического сада.
Сеанс начался.
Портрет Регины Петрюс писал с радостью.
Портрет Абей он писал с опьянением!
В первом случае Регина была натурщицей.
Во втором случае она была советчицей.
И это положение советчицы давало ей право подходить к Петрюсу, опираться на его плечо, скрываться с ним за подрамником с полотном.
И тогда, в эти быстрые, как молния, и столь же яркие моменты, волосы молодой женщины касались лица Петрюса, глаза ее рассказывали ему о всей феерии любви, губы ее ласкали его лицо нежным дуновением, которое смогло бы оживить мертвого, а живого вознести под облака.
Затем, после каждого совета, Петрюс снова брался дрожащей рукой за кисть, не сводя глаз с Регины.
Да и надо ли ему было смотреть на Абей? Разве не мог он написать портрет девочки с закрытыми глазами?
Но ведь надо было и говорить о чем-то. И вовсе не потому, что это было необходимо молодым людям: им вполне хватило бы просто смотреть друг на друга и вечно улыбаться друг другу, поскольку эти взгляды и улыбки были красноречивее всех слов.
Просто надо было о чем-то говорить.
И тогда Петрюс рассказал об исчезновении Рождественской Розы, об отчаянии Людовика, об обещании Сальватора разыскать ее, о странной клятве Людовика жениться на ней, даже если она окажется богатой!
А Регина, в свою очередь, рассказала о том, что Кармелита поступила в труппу театра господина Состена де Ларошфуко, была там восторженно принята и что вскоре должен состояться ее дебют в театре «Опера».
Затем Петрюс спросил, как поживает госпожа де Моранд.
И узнал, что госпожа де Моранд по-прежнему является самой счастливой женщиной на земле.
Следует признать, что господин де Моранд для своей новой любовницы шел на всякие безумства. Но в то же самое время он испытывал большое уважение к жене и предоставлял ей такую свободу действий, что в том состоянии, в каком находились ее сердце и разум, госпожа де Моранд не могла не испытывать к мужу чувство глубокой признательности.
Помимо этого финансовые и политические дела банкира были просто великолепными: он собирался на днях отправиться в Лондон для того, чтобы выхлопотать для Испании заем в шестьдесят миллионов. Было ясно, что при первом же нажиме на короля со стороны либералов господин де Моранд будет назначен министром.
Затем Регина справилась о Фраголе.
Она редко виделась с этой девушкой. Казалось, что Фрагола, словно оправдывая свое имя, пряталась в своем счастье точно так же, как прячется в траве ягода, чьим именем она была названа. Чтобы ее увидеть, Регине приходилось самой ехать к ней домой. Но когда она возвращалась от нее, на сердце у принцессы было спокойно, а на лице играла улыбка. И походила она на Ундину, только что посмотревшуюся в зеркало озера, на ангела, увидевшего в небе свое отражение.
Петрюс же через Сальватора знал о Фраголе больше.
Поэтому и не было ничего удивительного в том, что Регина спросила о Фраголе у Петрюса.
Сами понимаете, как быстро летит время за этими столь приятными и сладостными занятиями.
Писать портрет очаровательной девочки, смотреть на обворожительное лицо молодой женщины, обмениваться с ребенком улыбками, а с молодой женщиной взглядами, словами, почти поцелуями!
Внимание Регины вдруг привлек бой настенных часов.
– Уже четыре часа! – воскликнула она.