Самая невзрачная жена
Шрифт:
Идти было всё легче и легче, а дорога приобрела едва заметный уклон вниз. Скорее, скорее! Они бежали, вырываясь из плена древней вьюги. Они, очередные одарённые, что силой прошли этот путь. И они этим гордились!
Вьюга закончилась так резко, что Рагд чуть не упал, не почувствовав ветра в лицо и тяжести снегов вокруг. Словно какая-то сила провела разделительную черту между двумя мирами: вьюги и смертных. И они ступили за черту. Трое, взявшись за руки, в молчании стояли, ощущая непривычную лёгкость и тишину. Здесь воздух не рвал свист ветра, под ногами были камни и трава, а ещё - круто вившаяся
– Мы выжили!
– радостно запрыгала Стиша, сбегая вниз, сон с которой как рукой сняло.
Она сбросила полушубок - как-никак у смертных поздняя, тёплая весна!
– и закружилась на месте, подставляя руки и лицо яркому, тёплому солнцу, что подпитывало её внутренний огонь.
Мужчины спешно полушубки и отстегнули мех от штанов и сапог. Трое были абсолютно одинаково одеты: чёрные штаны, серые шерстяные туники с круглым вырезом под горло, чёрные пояса с широкими накладками в виде оскаленных волчьих морд. У всех одинаково тощие мешки на спинах, которые прятались под полушубками. Сложив меха, они повесили мешки за спину и поспешили вниз.
Уже поздней ночью, когда Рагд дрых в кровати, восстанавливая силы, Стиша сидела на подоконнике деревянного сруба, расчёсывая влажные волосы, а Эстлиф мерил шагами тесное помещение: в него поставили ещё две кровати. Хозяин постоялого двора просто не смог отказать одарённым, которые имели право на свои причуды. И хоть они сдвинули их бок к боку, сделав одно широкое ложе, места оставалось совсем мало.
– Эстлиф, перестань мельтешить! Ты же час назад засыпал над тарелкой!
– вздохнула Стиша, подставляя лицо ночному тёплому ветру, такому ласковому, такому мягкому после ужасной вьюги!
– Не могу. Грызёт меня что-то!
– разозлился мужчина.
– Стиша, неужели ты не чувствуешь ничего?
– он замер напротив девушки, упершись в подоконник - его прищуренные глаза оказались точно напротив её.
– А что я должна чувствовать?
– девушка кокетливо изогнула бровь, скрестив руки на груди.
– Беспокойство. Силу. Такое чувство, что за мной кто-то наблюдает, - Эстлиф передёрнул плечами, нахмурившись: ему самому происходящее казалось абсурдом.
– Нет, не чувствую. Одно я знаю точно, - Стиша прислонилась лбом к его, обняла мужчину за шею, спрыгнув с подоконника, - нам всем нужно отоспаться!
– и опрокинула на кровать, с заботливостью мамы укрыв одеялом.
– И тебе в первую очередь. Если и завтра не пройдёт этот зуд, то будем думать. Спи, - и она погладила его по щеке, устроившись рядом под собственным одеялом.
Эстлиф подумал да согласился с девушкой: всё равно им тут пропадать неизвестно сколько! А хорошая загадка скрасит ожидание... Улыбнувшись мыслям, он подтянул девушку себе под бок, а та привычно уткнулась носом в шею. Огненная, вечно к теплу лезет! Но Эстлиф и не возражал...
***
Возвращались с очередных торжеств через столицу, и Нала с любопытством рассматривала и белокаменную стену вокруг города, по которой, словно игрушечные, бегали солдаты. Караульные стояли, и по древнему обычаю на их копьях развевались алые ленты, сообщавшие приезжим о празднике.
Вдоль дороги, по которой они ехали, стояли солдаты в синих дублетах и чёрных ботфортах. За ними же шептались, переглядывались, смеялись люди, наблюдавшие за проездом кортежа. Сплетничали, какая семья будет у Воина. Но Нала не замечала этого, смотрела, как переливается разноцветная черепица крыш, как мелькают маленькие, ухоженные домики, как иногда за поворотом показывается рыночная площадь, откуда прилетали задорные плясовые мелодии и смех: город гулял в честь свадьбы.
Но вот очередной ручеёк стражи, за которой толпились люди. Взгляд невольно скользнул в толпу, и Нала сжала занавеску: на неё смотрели ледяные, как будто мёртвые глаза седой старухи с впалыми щеками. Беззубый, уродливый рот её скривился в усмешке, а палец указал на девушку. Нала услышала её шелестевший голос, надломленный годами, но всё ещё властный: "Я приду к тебе!"
– Что с тобой?
– прикосновение Ролдена к руке вырвало Налу из плена мёртвых глаз.
– Всё в порядке, - вопреки словам она стиснула руку Ролдена, невольно ощутив, как та горяча и насколько похолодела её.
– В толпе была уродливая старуха. Ролден больше ничего не спросил, но зато довёл её во дворце до самой спальни и откланялся, сказав, что весь день его не будет.
В гостиной Налу уже ждали. Разряженные в вышитые платья, затянутые в корсажи, увешанные драгоценностями, женщины в унисон присели в реверансе.
– Её Величество назначила нас вашими фрейлинами, сиятельная, - грудным голосом произнесла стоявшая впереди самая старшая дама. Несимпатичное лицо украшала россыпь родинок, а мышиные волосы странными кудрями спадали на обнажённые вырезом плечи.
– Я старшая фрейлина, можете звать меня просто Атиной.
И она спешно перечислила десяток имён, заставив каждую подчинённую покрутиться перед Налой, словно давая ей оценить девушек. Все они были прекрасны, вежливы, угодливы и, без сомнений, обладали главным достоинством: верностью королеве.
– Передайте Её Величеству, что я благодарна за столь широкую заботу обо мне, - подойдя к растению в кадке, договорила девушка, незаметно сжав кулаки.
– Сегодня вы все свободны, я бы хотела отдохнуть после долгого пути и свадьбы, - повернувшись, девушка просияла лицом.
Фрейлины не посмели спорить, рассыпались в реверансах и исчезли. Нала же прошмыгнула в спальню, где можно было не держать идеальной спины. С радостью она обнаружила все свои платья аккуратно развешенными в гардеробной, под каждым стояли подходившие туфли, также в прекрасном состоянии.
– Сиятельная, - следом за стуком раздался грудной голос Атины.
– Её Величество прислала к вам швею. Прикажете перенести визит?
Нала вздохнула:
– Нет, проводите ко мне.
Ещё чего - отказывать в благосклонности королевы! Вообще удивительно, что эта женщина после продемонстрированной ненависти так себя повела. Швеёй оказалась полная, представительная дама торгашеского вида. Такая могла одевать непритязательных девушек лёгкого поведения, но никак не герцогиню или принцессу. Тут же следом как-то просочились фрейлины, постаравшиеся слиться с мебелью.