Самая невзрачная жена
Шрифт:
Глава 4
В душном зале театра слабо горел свет, а на сцене танцевали молодые девушки с ярко расписанными лицами и в неприличной одежде. Король застыл величественным изваянием, надменно и холодно взирая за действом из своей ложи.
Внизу дамы прикрывались веерами, пряча блестящие глаза на плечах кавалеров, а те вовсю наблюдали за стройными красотками. Королева, сидевшая рядом с мужем таким же изваянием, пользуясь полутьмой, закатила глаза, прикрыв рот веером из перьев. А ещё зоркий взгляд
С точки зрения королевы в театре не было ничего интересного. Ну, полуголые девицы иногда плясали - так в балаганах уличных и не таких видели! Ну, сюжет иногда заключался в изменах супругов - так кто во дворце с детства не слышал о них? А всё политическое, что могло быть в пьесе, безжалостно вырезал королевский цензор - не дай предначальные короля удар хватит!
Сцедив зевок и сморгнув непрошенные слёзы, королева убрала веер, поджав губы, хоть и знала, что так сильнее обозначатся морщины.
– Дорогая, почеши мне поясницу, - почти не двигая губами, пробормотал король, пользуясь тем, что в ложе они были одни.
С тяжким вздохом Её Величество дотянулась веером до обозначенной части венценосного супруга и, не удержавшись, не только почесала, но и стукнула. Однако у неё не дрогнуло ни лицо, ни плечо - вечные прятки от мнения света!
– Я надеюсь, ты мне вышивку не порвала. Не то опозоримся!
– прогудел король, чуть наклонив голову, чтобы на губы упала тень.
Публика же сочла, что королю не нравится спектакль, и спешно натянула на лица пренебрежительные гримасы.
– Камнем больше, камнем меньше, подумаешь. У тебя ткани камзола не видно под драгоценностями!
– отшутилась супруга, обмахиваясь веером.
Публика пришла в замешательство: король выражал негодование, а королева улыбалась глазами! Но они тут же определились: дамы стали улыбаться, а кавалеры нахмурились ещё сильнее.
– Может, хватит тебе на девиц смотреть? Завтра на рассвете прибудет Ролден с женой, и их надо встретить!
– Их сначала отвезут в храм, так что во дворце они будут только к полудню.
– И всё же! Я настаиваю, чтобы мы встречали их у храма! На них же напали! Наш бесчувственный сынок наверняка даже не додумался утешить девушку!
– Конечно!
– слишком легко согласился король, и его супруга прищурилась, ожидая продолжения.
– Между ними нет никаких чувств, так что не будем портить молодым настроение с самого утра.
– Опять ты со своим утверждением, что Воины не умеют любить?!
– теперь зло сверкнули льдистые глаза королевы, а король улыбался. Публика тут же изменила выражения лиц.
– Да. Воины не любят.
– Да неужели?!
– королева едва удержалась, чтобы не повысить тон и не повернуться с ехидно поднятой бровью к супругу.
– Сердцем, а не тем, чем ты подумала!
– прошипел король, украдкой потирая опять ударенную поясницу.
– Значит, у них может появиться наследник... А тогда брак надо благословить!
За королевой осталось последнее слово, поскольку музыка затихла, а вереница размалёванных девушек с визгом убежала со сцены. Сменили декорации и свет. Теперь вместо публичного дома, озарённого алым и золотым, сцену освещал единственный белый луч, под которым ходила страдалица с двумя косицами. Оркестр затянул заунывную мелодию.
– Седина на голове, а за юбками волочится!
– пробурчала королева, заметив, как супруг смотрел в ложу напротив, где расположилась чудесная рыжая дама с ровной персиковой кожей и очень глубоким вырезом платья, открывавшим все прелести.
– На твои мощи я каждую ночь любуюсь!
– огрызнулся король. И тут же тяжко вздохнул: - В перерыве между действиями уйдём. Я понял, что ты не оставишь меня в покое.
Королева торжествующе прикрыла глаза. Сдавал её муж: раньше он не постыдился бы прилюдно устроить ей выволочку, объявив, что спектакль они досмотрят до конца. Однако и она уже давно не обижалась на его взрывной характер, овладев тонким искусством манипуляции.
"Это ты ещё не знаешь, кто его жена! Так бы не к храму, а прочь от него бежала!" - зло подумал король, наслаждаясь последними минутами представления. Да и, признаться, у него слишком болела спина, чтобы высидеть до конца.
***
Ночь в седле прошла привычно и незаметно. К рассвету тихая окружная дорога вывела их на уровень города. В сиреневом предрассветном мареве, окутанная дымкой тумана, молчаливо раскинулась по левую руку столица, окружённая белокаменной стеной с башенками. Однако пока их путь лежал за холмы. Лошади устало тащились в горку и с радостью спускались, чтобы потом с тяжким храпом начать очередное восхождение.
Золотой рассвет открыл за холмами храм - высокий, выше замков, сложенный из сверкавшего белого камня. Стены его украшала мозаика, вплетённая между стрельчатыми окнами и изображавшая Жизнь и Смерть в сценах различных легенд.
Переливались окованные позолоченным витиеватым узором подъёмные ворота - такие тараном вышибешь на раз, однако храмы были неприкосновенны во время войн: богов нельзя вмешивать в дела смертных. В свою очередь храмовники и сестры-настоятельницы в неспокойные времена принимали в обители людей только по гласу предначальных.
Остановив коня у ворот, Ролден спешился, передав повод какому-то мальчишке из своих. Что ж, теперь обратного пути нет. И царившая вокруг тишина торжественно подтверждала эту грустную мысль.
Он открыл дверцу кареты, протянув руку невесте. Она неловко спустилась на дорожку, покачнувшись - принц невольно приобнял её за талию. Пробормотав извинения, Нала спешно расправила юбку.
– Нам пора, да?
– уже через миг девушка отвернулась к воротам и, приклонив головку, настороженно рассматривала их. Нервничала.