Самозванка
Шрифт:
— Хорошо, — протянул банкир, думая о чем-то своем. Болезненно поморщившись, он, спустя мгновенье, коротко бросил клерку: — Оформляйте документы.
Через два часа, рассчитавшись с почтовым приказчиком, пан Ляшко присоединился к своим товарищам, коротавшим время за кружкой пива в ближайшей корчме. Неприметный потертый саквояж, весящий без малого пуд, в последний момент предательски выскользнул из широкой ладони ясновельможного пана, и с глухим звоном опустился на дубовую лавку.
— Ума лишился? — яростно зашипев, набросился на него Лисица. —
— Так то не страшно, — небрежно отмахнулся шляхтич. — Вот если бы ссуду медью выдали…
Запорожцы дружно расхохотались. Еще свежа была в памяти история, как глуховский купец рассчитался с евреем-ростовщиком, заломившим несусветный процент, медными деньгами. Занятая им тысяча серебряных рублей при возврате с трудом уместилась на тяжелую подводу.
— Что дальше, брат? — спросил пан Ляшко у Данилы.
— Валим! — последовал лаконичный ответ.
— Платья бы заменить, — вмешался Лисица. — В наших портках далеко не ускачем.
Замечание было резонным. Вид богато разодетого купца с двумя безоружными холопами даже в этой корчме привлекал внимание подозрительных личностей, бросающих косые заинтересованные взгляды. На неспокойных трактах появление грабителей было гарантировано.
— Переоденетесь в венгерские кафтаны, — предложил пан Ляшко. — Я сойду за вельможу, а вы будете гайдуками — моей охраной.
— Добре! — согласился Данила. — Будем ждать тебя здесь, пока не раздобудешь все необходимое.
— Да где же, проше пана, я добуду платья? — изумился шляхтич. — Кони и оружие — то ладно, в укромном месте нас дожидаются. Но одежда?.. Лавки-то купцы закрыли.
— Ты, брат пан, не рассуждай, а выполняй! — неожиданно для самого себя отрезал Данила и, добавив металла в голос, приказал: — Кру-угом! Шаго-ом марш!
Бывший интендант панцирной конницы Войска Польского поперхнулся пивом и пулей выскочил из-за стола, машинально вытянувшись в строевой стойке. Наткнувшись взглядом на смеющиеся глаза товарищей, он привычно помянул дзябола, его родственников и, круто развернувшись, вышел из корчмы. Проводив его беспокойным взглядом, Лисица любовно прижал к себе тяжелый саквояж и спросил:
— А для чого ты в каждый пакунок поклал коровяк?
— Не люблю я их, — отвлеченно пояснил Данила.
— Кого?
— Страховые компании… банки.
Лисица мрачно усмехнулся: вспомнилась фраза товарища, что дерьмо — тоже деньги. Целую неделю, предшествующую сегодняшнему дню, они сколачивали деревянные ящики, забивая их старым тряпьем, и паковали в непромокаемую плотную парусину прошлогоднее сено. В каждую из посылок Данила засовывал несколько высохших коровьих лепешек. Тяжкий труд в пыльном заброшенном сарае на окраине Варшавы привел к логичному результату: страховщиков и банкиров Лисица теперь тоже ненавидел. Немного грел душу саквояж, уютно прижимающийся к боку казака.
Каким образом Данила смог поменять траву и рухлядь на звонкую монету он не знал, как не знал и того, что их затея вскроется только
Венгерскими платьями удалось разжиться только утром следующего дня и в обратный путь друзья тронулись после обеда. Всю долгую дорогу Данила торопил своих товарищей, беспокоясь за судьбу нареченной. Добравшись до войсковой канцелярии, он с бьющимся от волнения сердцем взлетел по ступенькам крыльца, но спустя час вышел к ожидавшим его друзьям мрачным и подавленным, глухо поделившись с ними новостью:
— Златку увезли в Париж. Лесю высвободил из полона посланник государыни и увез с собой в Петербург.
— Государыни? В Петербург? — с изумлением переспросил Лисица и быстро добавил: — Откуда ведаешь?
— В ставке гетмана батько кошевой разузнал.
— Отправимся во Францию? — деловито осведомился пан Ляшко. Данила горестно покачал головой:
— Там мы ее не разыщем. Надо что-то придумать… Но что?
— Заговор прочитай, — авторитетно посоветовал Лисица. — Ты, брат, характерник, не забывай об этом.
Палий недоверчиво посмотрел на своего товарища, взиравшего на него с сочувствием, сквозь которое, впрочем, пробивалась и радость от полученного известия о судьбе своей сестренки. Приложив пальцы к голове, он несильно сжал виски и, дождавшись привычно стрельнувшей боли, на секунду замер. После чего вздохнул и грустно поведал:
— Ничего. Не вижу и не слышу.
— Не расстраивайся, брат, — положил ему руку на плечо пан Ляшко. — Может быть, махнем все-таки в Париж?
— И как будем искать?
— Зарежем кого-нибудь, — поделился мыслью Лисица. — Мигом расскажут, все что знают. Данила хмыкнул и неожиданно спросил у шляхтича:
— Сколько стоит наемник в Европе? Пан Ляшко, задумавшись на мгновенье, выдал ответ:
— Если добрый воин, то не меньше талера. — И, спустя секунду, потрясенно выдохнул: — Ты, никак, французов воевать собрался? Данила, погруженный в свои мысли, отрицательно качнул головой.
— Тогда зачем тебе наемники?
Вместо него ответил Лисица, с глубокомысленным видом оглядев товарищей. Почесав в затылке, он безапелляционно внес еще одно предложение:
— Надо их кинуть.
— Наемников?!
— Французов, — встретив дикий взгляд шляхтича, терпеливо пояснил Лисица.
— Давайте-ка, братцы, двинем в курень, — очнулся от раздумий Данила. — Завтра все и решим. Утро вчера мудреней…
Майское утро следующего дня выдалось теплым, солнечным и, как верно предсказал казачий колдун, мудреным. Утром в Сечи начался бунт.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Жанна д'Арк! — благоговейно прошептал де Брюэ.