Самурай Ярослава Мудрого
Шрифт:
— Нешто в ней жить можно? — поразился Ерш.
— Это кому как. Мне — да, а других «черная» не пустит, — ответил я, понизив голос.
— Ты уж не колдун ли, Ферзь? Или даже… Нет, не может такого и быть, — проговорил Ерш.
— Чего не может быть, Ерш? — заинтересовался я, разговор был очень интересным, я даже позабыл, зачем и пришел сюда.
— Ну, в лесу нашли, левша, говорят, расписан весь неведомыми рисунками, некрещеный… Ты уж не волхв ли, Ферзь? — наконец, решился спросить Ерш.
— Нет, Ерш. Ни колдун, ни
— То правда твоя, а я глупости болтаю, — согласился Ерш. — А тут, на торгу, чего ищешь?
— Собак ищу, Ерш. И баб тоже присматриваю, — признался я Ершу.
— Так, может, показать, где и что? Ты ведь, я чай, не знаешь торга пока? — предложил Ерш.
— Хорошо бы. А то я и денег не знаю, — признаваться было неразумно, но я решил проверить свое везение. Если и обманет меня Ерш, то и ладно, за деньгами не гонюсь. Но буду знать, что врать и тут мастера.
— А собак каких хочешь? А то тут много разных, даже заморские есть, есть и наши, что от заморских, всяких хватает. Или тебе так, чтобы на дворе брехала? — уточнил Ерш пока про собак.
— Мне бы таких, знаешь, не очень высоких, но тушистых таких и мордастых, с грудью широкой, что и на медведя хороша, и по человеку не промахнется, — отвечал я.
Ерш призадумался.
— Есть такие, точно. Их тут только один купец продает нынче, но дорого просит, одно слово — княжеские те собаки. У тебя денег-то сколько? — прямо спросил Ерш.
Я показал ему все серебро, доставшееся от уных, Ерш посмотрел, подумал и кивнул головой: «За мной иди, хватит тебе на собак твоих, шесть кун у тебя». Я послушно пошел за Ершом, внимательно осматривая его сзади. Понятно стало, отчего я так насторожился сразу, даже не осознав этого тогда, — несмотря на обычное вроде как телосложение, Ерш мог похвалиться шеей и трапециями профессионального боксера. Я опустил глаза к его кистям — так и есть, костяшки сбиты и приплющены, кожа на них темная, жесткая даже на вид — кулачник мой Ерш, однако. Одновременно с этим я заметил, что люди, попадавшиеся ему на пути, охотно уступают ему дорогу. Значит, еще и известный боец. Везет мне на поединщиков, надо сказать. Я окликнул его:
— Ты кулачник ведь, Ерш? — Я взглядом указал на его кулаки.
— То верно, — усмехнулся Ерш.
— И хороший? — продолжал я допытываться.
— Не знаю, люди говорят, неплохой будто. Ты, Ферзь, не гадай, я тебе правду сказывал, а что кулачник — так что в кулаке против меча? Если думаешь что худое, то скажи, я уйду сразу, чтоб тебе не думалось, — как бы то ни было, он очень хороший кулачник, раз мозги ему еще не отбили.
— Нет, это я так, себя проверял. Угадал или как, — ответил я почти честно.
— Добро. А вот и пришли. Вот тебе твои собаки, — Ерш показал рукой перед собой, и я обмер, забыв обо всех ершах, кулачниках и князьях на белом свете.
Прямо на земле стояла огромная, высокая корзина,
В корзине же возились щенки. Боюсь, моя нарочито презрительная личина сползла с лица, и оно перекосилось в моей кривой ухмылке. Ради таких щенков стоило махнуть на тысячу лет назад! Маленькие меделяны уже в раннем детстве по корзине ходили походкой могучих собак, тяжелой, развалистой, правда, нередко спотыкались и падали. Толстые, крупные, крепкие щенки являлись точной копией своей мамки, и очевидно, и папаши в уменьшенном виде. Я постучал пальцем о верх корзины, и щенки все до единого тут же бросились к моей стороне. Один даже пытался лаять. Так, этот не годится — нервный. Этот тоже — побежал позже всех. Сук я не хочу. Так, а вот это интересный кобелек.
— Здрав будь, уважаемый, — обратился я к продавцу. — На руки позволишь взять кутенка?
— Ферзь, да брось ты, обманывает торгаш: присмотрись, не те это щенки, а собака тут для виду сидит, дураков обманывает, — вмешался Ерш.
Я сначала чуть было не возмутился, но быстро понял, к чему это он.
— И то… Что скажешь на это, уважаемый? — вновь обратился я к продавцу.
Тот побагровел еще во время краткой речи Ерша, а сейчас от него можно было смело прикуривать.
— Здравы будьте! — внезапно для меня, выговорил багровый хозяин. Я думал, минимум матом пуганет. — Смотри лучше, глаза-то, поди, дома забыл? На лапы смотри им! На грудь, на холку! Полтора месяца всего щенкам, ты видал ли таких? Поди, дома вошь на аркане да блоха на цепи, а туда же! Не ее щенки! Да жаль, она слов твоих не поняла, а то бы гнала до Киева! Не понимаешь в собаках, не суйся! Выискался тут… Тебе какого посмотреть? — без малейшей паузы обратился он уже ко мне.
— Мне вот этого, с белым ремнем. Волчьей масти, — сказал я, не отрывая взгляда от щенка.
— А ты, уважаемый, вижу, понимаешь толк, — удивленно, как мне показалось, протянул хозяин и подал мне щенка.
Щенок на ладонях потянул как пушечное ядро — небольшой пока размер, но литое тело. Хорош! Я посмотрел прикус, лапы, чтобы не было «прибылых» пальцев, прощупал грудь, осмотрел глаза и уши. Потом поставил щенка обратно в корзину и больно потрепал за ухо. Щенок грозно сказал мне «Ррррррь!» и тем самым покорил меня окончательно. Я негромко свистнул, и щенок поднял мордочку. Не глухой. Я выпрямился, полез было за мошной, забыв спросить даже и цену, но Ерш пнул меня незаметно по ноге и спросил громко: