Самый красивый кошмар (сборник)
Шрифт:
— Дал.
— Кто это был?
— Щеглов! — твердо заявил рабочий.
— Значит, ты с ним виделся сегодня!
— Нет, не виделся!
Капитан с досады плюнул и выругался.
— Я же говорил, он невменяемый, — тихо сказал Валера. — Ни черта мы от него не добьемся. Только зря время тратим.
Оперативники растерянно переглядывались, посматривая на меня с надеждой, что я смогу им объяснить хоть что-то в поведении этого дебила. Но у меня самой были пока одни только предположения. Впрочем, подумала я, предположения, вполне заслуживающие пристального внимания.
— Послушайте, —
В другое время, вероятно, оперативники замучили бы меня вопросами, кто, что и откуда мне это все известно. Вытянули бы из меня все, что я знаю, затем, оставив меня сидеть в коридоре управления и ждать, сами отправились бы выяснять разумность моего предположения. Но теперь их замешательство и смущение от провала следствия были столь велики, а усталость и бесполезность допроса дебильного рабочего так невыносимы, что майор Белоглазов махнул рукой и решил принять мое предложение, не выпытывая подробностей. Щеглов и рабочий были отправлены в камеру ждать нашего возвращения. Майор Белоглазов и капитан Фильченков загрузились в тряский милицейский «уазик», и я сочла за лучшее поехать вместе с ними. Однако попросила своих друзей тоже поехать с нами. И Костя Шилов, Валера Гурьев и Павлик сели в серую телевизионную «Волгу», намереваясь ехать следом за нами. Леру Казаринову отпустили домой, потому что было уже поздно, да и толку от нее нечего было ждать никакого.
Я назвала шоферу «уазика» адрес Венглера, записанный мною еще вчера вечером. Через полчаса мы были на месте.
Как мы и ожидали, нам пришлось долго стоять перед дверью, пока нам открыли. Сказанные твердым голосом слова майора Белоглазова о том, что прибыла милиция и уголовный розыск, казалось, скорее испугали находящуюся в квартире женщину, как я предположила, вдову Венглера. Но дверь все-таки открылась, и вдова впустила нас в прихожую. Не без тревоги я обнаружила, что глаза ее не заспаны, но заплаканы, выглядела она подавленной и безучастной к происходящему. За ее спиной из глубины квартиры появилась заспанная физиономия дочери, которая гибель отца переживала явно легче и спокойнее.
— Скажите, а Юру можно увидеть? — спросила я как можно мягче.
— Нет! — Ответ прозвучал столь категорично, что я немного опешила.
— А почему?
— Потому что его нет дома! — Вдова Венглера упорно не смотрела мне в глаза.
— А где же он? — снова осмелилась я задать нескромный вопрос. — Понимаете, он нам очень нужен.
— Он еще не вернулся после поминок, — спокойно и безучастно ответила мать Юры.
— Тогда где же он мог задержаться? — спросила я, удивившись. — Вас не беспокоит его отсутствие?
— Так иногда бывает, — невозмутимо заявила женщина. — Юрка у меня бабник, то и дело за юбкой какой-нибудь бегает…
— И даже сегодня… — попробовала возразить я.
— А что сегодня? — вдруг вспылила она. — Вы же сами видели, как он с вами флиртовал во время похорон. Все на свете позабыл, чуть без него на кладбище не уехали. Если бы не Денис Щеглов, так бы и укатили без него!
— При чем здесь Денис Щеглов? — неприязненно спросила я.
— Так он же увидел, что Юрки нет, и крикнул, чтобы подождали, — пояснила мать Юры. — Я-то в тот момент была как в прострации, ничего не помню, где сижу, что со мной происходит…
— Однако побежал его искать вовсе не Денис Щеглов, — заметила я.
— А, ну правильно, — вмешалась в разговор дочь Венглера. — Потому что Щеглов рядом со мной сел, а этот тип, ну, один наш родственник, сидел у самого выхода из автобуса. Вот Денис его и попросил сбегать.
— Так, значит, это совершенно точно, что Щеглов был на похоронах? — вдруг спросил майор Белоглазов.
— Конечно, был, — подтвердила мать Юры. — И долго там с нами просидел и потом домой меня повез.
— Во сколько это все было? — спросил майор Белоглазов. — Когда вы домой вернулись?
Вдова посмотрела на нас растерянно, вместо нее ответила дочь.
— Пятый час вечера был, — сказала она.
Мы переглянулись. В пятом часу вечера рабочий Котельников уже сидел в управлении и давал показания.
— А вы совершенно точно уверены, что до этого времени, до вашего возвращения домой, Щеглов никуда надолго не отлучался? — спросила я.
— Да нет, — снова отозвалась дочь Венглера. — Он все вокруг меня ошивался, замучил меня совсем, придурок…
Она состроила презрительную гримасу, за которой мне, однако, почудилось, что ухаживания Щеглова девочке-подростку все-таки понравились.
— Скажите, — спросила я, поворачиваясь к Венглер, — а ваш сын Юрий остался вместе со всеми на поминках после того, как вы уехали?
— Нет, он не хотел этого, — ответила вдова, — он вышел вместе с нами, потом куда-то отошел, сказав: «Мама, я сейчас» — и вот, больше не появлялся…
— А почему он вдруг отошел? — не унималась я. — Его что, кто-то позвал?
— Да, кажется, — подтвердила мать.
— А кто?
— Не знаю, не обратила внимания, — со вздохом сказала Венглер. — Я тогда была в полной прострации, ничего вокруг себя не замечала.
— Я видела, — вдруг сказала дочь покойного. — Его окликнул какой-то мужик с золотым перстнем на пальце.
— С золотым перстнем? — переспросила я, удвоив внимание.
— Ну да, такой большой мужской перстень с печаткой. Без камня, из одного только золота.
— А ты его знаешь, этого мужика с золотым перстнем? Видела его когда-нибудь прежде?
— Нет, откуда, — дочь Венглера нерешительно покачала головой. — Вот Юрка его точно знает, он и пошел к нему, как к своему хорошему знакомому.
— Как к хорошему знакомому, — повторила я рассеянно. — А как примерно он выглядел, этот мужик с золотым перстнем?
— Ну, обыкновенно, как. — Дочь Венглера задумалась. — Лицо такое гладкое, белое… Похож на Бобби Уильямса, знаете, есть такой американский киноактер… Но только Бобби Уильямс мне кажется очень красивым, а тот мужик мне сразу не понравился, в нем есть что-то отталкивающее. Тем более что он несколько старше американца.
Я очень пожалела в тот момент, что не знаю, кто такой Бобби Уильямс, тогда бы описание, сделанное дочерью Венглера, было бы мне немного понятнее. Однако я и без того почувствовала, о ком идет речь.