Сборник "Круг Земель"
Шрифт:
– От кого на этот раз? – оживилась Хармана.
– На этот раз от моего учителя, Зикры Конгетла-ра. К сожалению, многого узнать мне не удалось, хотя все, что говорил по этому поводу Зикра, я помню наизусть. «Когда для тебя наступит двадцать первая весна, когда она уступит место другим временам и возрастам твоей жизни и первопричинный ветер овладеет всем твоим существом, тогда, но не ранее чем тогда, я расскажу тебе о Семени Ветра». Как видишь, не очень густо, моя девочка…
Хармана нетерпеливо кивнула. Она явно знала что-то интересное:
– Зикре Конгетлару были открыты тайны жизни и смерти. Я видела его имя в Скрижалях Вечности. Он был одним из немногих людей Алустрала, кто служил не своему Дому, но Ветру, – задумчиво сказала Хармана. – Я слишком молода, чтобы утверждать что-либо точно, но, насколько я знаю, он мог тягаться с любым из нас в магических искусствах.
– Это правда, Хармана, – подтвердил Герфегест, для которого Зикра Конгетлар был более чем отцом. Даже если бы сказанное Харманой не было правдой, он все равно сказал бы то, что сказал. В роду Конгет-ларов нельзя было поступать иначе, когда речь шла о твоем учителе. – Только не пойму, о каких искусствах ты говоришь. Насколько я помню, Зикра не хотел, чтобы его считали магом.
– Однако это не мешало ему совершенствоваться в искусстве та-лан, – Хармана сомкнула на переносице свои тонкие брови. – Мой учитель говорил мне об одном из отцов вашего Дома, теперь я уверена, что именно о Зикре… он говорил мне, что ему нет равных в искусстве перерождения… Мой учитель сам был мастером…
Сказанное Харманой оказалось откровением для Герфегеста. Откровением, подобным удару молнии. Он знал, что такое та-лан. Это слово пришло из древнего языка Народов Моря и, насколько можно было верить книгам, означало буквально «за чертой». За чертой смерти, разумеется. Тот, кто постиг искусство та-лан в совершенстве, мог приходить в бренный мир после смерти, по своему желанию выбирая новое тело для своей бессмертной души. В отличие от непосвященных, которым Судьба сама указывала, когда и куда идти, в каком теле рождаться и чем заниматься после. Святая Земля Грем не была для мастеров та-лан ни раем, ни узилищем, из которого нет выхода.
Когда ученик приходил к мастеру, чтобы учиться та-лан, он хотел одного – знать, что там, у последней черты, он сможет совладать с силами судьбы и сможет вновь прийти в этот мир победителем. Во второй, в третий, в сотый раз, пока жизнь в мире бренного праха не наскучит ему. Но, достигнув совершенства, мастера та-лан не слишком часто пользовались своим правом родиться в облике человека – воина, тирана, мага. Многие из них достигали Великого Освобождения и принимали решение остаться в Святой Земле Грем навеки.
Искусство та-лан было сакральным. О нем не судачили. Его не передавали недостойным и непосвященным. Великое братство мастеров существовало искони в Синем Алустрале, но почти никто не знал мастеров, кроме них самих и;гех людей, которых сами мастера хотели взять себе в ученики. Поразмыслив об этом, Герфегест пришел к выводу о том, что в его неведении о мастерстве Зикры нет ничего удивительного.
– Я ничего не знаю об этом, Хармана. Однако же не отрицаю, что это, возможно, так, – положа руку на медальон с Семенем Ветра, смущенно сказал Герфегест.
– Это так, – сказала Хармана, как будто за время их с Герфегестом разговора произошло нечто, что окончательно убедило ее в этом.
Что конкретно – Герфегест не знал. Но ведь не знал он еще тысячи разных вещей. Например, как сделать, чтобы пол под стопами вассалов, затеявших неповиновение, пополз вниз, навстречу сверкающим клинкам… В том-то и разница между ним и Харманой – она знает много такого, о чем понятия не имеет Герфегест.
– Я не знаю точно, захотел ли Зикра Конгетлар прийти в этот мир еще раз. Но если он пришел, то он наверняка знает, что делать с Семенем Ветра. Он обещал открыть тебе эту тайну в иное время, и он откроет ее тебе. Но как нам найти того человека, в теле которого теперь воплощена бессмертная душа твоего учителя? – Хармана сжала виски пальцами. Видимо, знание того, чем она поделилась с Герфегестом, далось ей нелегко.
– Трудно отыскать нужную раковину на морском дне, трудно отыскать песчинку среди дюн, но еще труднее отыскать человека в людском муравейнике. Как нам найти того мальчика или девочку, телом которого решил воспользоваться Зикра, если, конечно, он действительно мастер та-лан? Быть может, тот ребенок даже еще не умеет говорить?
Хармана сверкнула глазами и прянула вперед, оторвавшись от спинки кресла, на котором сидела. Гер-фегест был достаточно наблюдателен для того, чтобы, еще не услышав ни слова, догадаться, что ответ на этот вопрос она знает совершенно точно.
– Это ведомо двоим. Стагевду и Ганфале.
20
– Если так, то, быть может, они оба знали и о том, что делать с Семенем Ветра? – с некоей иронией спросил Герфегест. Ему надоело каждый день узнавать одну и ту же истину – всем, чем только можно ведать, ведает Ганфала, проклятый Рыбий Пастырь.
– Ганфала – да. Стагевд – нет. Стагевд знал, что Ганфале нужно Семя Ветра. Через своих соглядатаев ему удалось пронюхать-о той экспедиции, которую послал за тобой Надзирающий над Равновесием. Он понял одно: для полной и окончательной победы над Рыбьим Пастырем нужно прибрать к рукам Священный Остров и завладеть Семенем Ветра. Дагаат теперь в наших руках. Семя Ветра – тоже. Но, насколько мне известно, что делать с ним, Стагевд не представлял. Чтобы узнать это, он прилагал множество усилий. По-моему, в один из дней этой луны его люди разузнали о чем-то важном и, даю голову на отсечение, это важное как-то связано с Зикрой, а точнее, с тем человеком, который теперь Зикра…
– Но что толку нам-от осведомленности Стагевда, голова которого полеживает в «мертвой корзине», а тело сожжено два дня тому назад? – пожал плечами Герфегест.
Это и впрямь забавно. «Поймать за хвост улетевшую ворону», – говорили в подобных ситуациях Кон-гетлары.
– Быть может, нужно съездить и спросить у Ган-фалы? – Герфегест саркастически усмехнулся, представив себе сцену: он и Ганфала обсуждают тонкости Магии Стихий, прихлебывая белое вино Эльм-Оров.
– В мертвой голове моего брата больше проку, чем во всех объяснениях Ганфалы, – заметила Хармана.
– Ив чем же этот прок? – осторожно спросил Герфегест, которого насторожила серьезность Хар-маны.
Хармана ответила не сразу. Она степенно поднялась с кресла и поправила платье, скупо расшитое серебром. Затем она повесила свой черный веер на пояс, открыла нишу в стене и извлекла оттуда «мертвую корзину», внутренности которой были теперь заполнены не только головой Стагевда, но и маслом для. бальзамирования тленных остатков живших на земле. После этого она бросила на Герфегеста взгляд, исполненный тайны, и жестом пригласила его следовать за собой.