Счастье Анны
Шрифт:
— Зачем же это нововведение с табелем присутствующих? — сказала Анна — Не нужно это. Я считаю его совершенно излишним.
— Возможно, но это указание пана директора.
— Я поговорю об этом с паном директором, а сейчас будьте так любезны сдать мне отчет о текущих делах.
Уже сам факт, что панна Стопиньская сидела в ее присутствии за столом, поражал своей наглостью, и Анна в душе решила поставить ее на место, когда неожиданно услышала:
— Сейчас у меня нет времени, много срочной работы.
— Что?!
— Повторяю, — спокойно процедила сквозь зубы панна Стопиньская, — у меня срочная работа. А что касается вообще
— Что вы хотите этим сказать? — побледнела Анна.
— Мне нечего вам сказать, — она пожала плечами и принялась за работу.
Негодованию Анны не было предела. Наглость этой бабы, этой омерзительной бабы просто невозможно было представить.
— Зато у меня есть что сказать! — взорвалась наконец Анна прерывающимся голосом. — Руковожу отделом здесь я и я являюсь вашим начальником, поэтому я желаю, чтобы вы отсюда тотчас же вышли.
— А я советую вам успокоиться и обратиться к дирекции…
— Это неслыханно!
— И я прошу… мне не мешать, — закончила панна Стопиньская.
Анна почти выбежала из бокса. Она была так возбуждена, что едва заметила любопытные и сочувствующие взгляды коллег. Она быстро прошла через зал, приемную, нервно постучала и, не ожидая разрешения, вошла в кабинет Минза. Минза еще не было. На столе рассыльный раскладывал бумаги.
— Здравствуйте, пан директор будет через час, — объяснил он.
Анна задумалась: чем ей этот час заняться? Она не могла оставаться здесь или в бюро, а силой выбросить Стопиньскую тоже было бы невозможно. Вдруг она вспомнила о Таньском и побежала к нему. Он обрадовался, увидев ее, сердечно поцеловал ей руку, но, наверное, догадался обо всем или вообще знал, потому что ни о чем не спрашивал. Однако Анна должна была поделиться с ним той неслыханной неприятностью. Он внимательно ее выслушал и сказал:
— Пока придет Минз, вы должны взять себя в руки. Я наслышан обо всем. Очень возможно, что Минз действительно хочет оставить Стопиньскую на вашем месте, но, несмотря на это, он все-таки человек порядочный, и я не думаю, чтобы он мог одобрять оскорбления этой девицы в ваш адрес. Только успокойтесь, дорогая пани Анна.
Разговор с Таньским действительно успокоил Анну. Когда ее пригласили к Минзу, она вполне владела собой, чтобы ее возмущение не приобрело характер скандала. Минз согласился, что поведение панны Стопиньской было бестактным, хотя имело свои основания. Фирма решила в дальнейшем поручить руководство туристическим отделом панне Стопиньской.
— А вы, — закончил Минз, — возглавите секретариат дирекции, естественно, если согласитесь.
— Но, пан директор, это может делать любая стенотипистка!
— А какая вам разница? Я оставляю вам еще на три месяца тот же оклад, получите освобождение — и все в порядке. Если вы не хотите, ха, ничем не могу помочь.
— Я не могу принять этого, — сжалась Анна.
— В таком случае… — развел руками Минз.
Анна хотела что-то ответить, но разрыдалась. Испуганный и недовольный Минз начал ее успокаивать, когда в кабинет вошел Таньский. Он сразу же хотел уйти, но Минз сделал ему знак остаться. В его присутствии Анна расчувствовалась еще больше. Облокотившись о подоконник, она тихо плакала, изо всех сил прижимая к глазам мокрый платочек. Она слышала, как к ней обращался Минз и говорил Таньский. как Минз будто оправдывался, разговаривая вполголоса, но она не понимала, не хотела понимать, ничего не
На сгибе руки она почувствовала сильное до боли пожатие ладони Таньского и услышала его голос:
— Я прошу вас, успокойтесь. Все уже позади и все хорошо. Вытрите глаза. Я отвезу вас домой.
Когда она наконец пришла в себя, то увидела, что Минза нет. Она выглядела ужасно. Таньский заслонял ее собой, когда они шли к такси. По дороге она узнала, что Минза удалось уговорить. Он согласился оставить Анну на прежней должности, правда с некоторым понижением оклада, но это только спустя три месяца. Панна Стопиньская возглавит предложенный ранее Анне секретариат.
Она даже забыла поблагодарить Таньского. Войдя в ворота, увидела, как он сел в такси и уехал. Один взгляд в зеркало убедил ее, что в таком виде она не может показаться Литуне и Марьяну. Она вышла из ворот и быстро пошла в сторону Вислы, где никого не было. Прошло более часа, прежде чем она повернула домой. Она решила даже не рассказывать ни о чем Марьяну: чем он может помочь?.. К своей радости, она застала Бубу. Видимо, Таньский сообщил ей и просил, чтобы она навестила Анну. Какие они оба добрые и внимательные! А собственно, разве трудно быть добрым, если ты счастлив!
Марьян сидел один в комнате и читал книгу. Во второй комнате Буба, сидя на полу, помогала Литуне переодевать кукол. Здороваясь с Бубой, Анна снова едва не расплакалась. Но здесь было так солнечно, так весело и так приятно! Только Марьян во всем этом представлял какой-то контраст. Буба сделала вид, что ничего не знает о событиях в «Мундусе», а может, и правда ничего не знала. Зато она много говорила о себе, о муже, о запланированной поездке за границу и при этом то и дело восторгалась Литуней.
Когда она ушла, Анна все еще с пылающим лицом непроизвольно обратилась к Дзевановскому:
— Какое замечательное существо эта Буба!
— Обыкновенная гусыня, — безразлично ответил Марьян, и Анна впервые почувствовала к нему глубокую обиду.
В «Мундусе» как будто все устроилось. К откровенной радости всего персонала, Анна приняла руководство туристическим отделом. Радость, однако, длилась не долго. Панна Стопиньская, которая добилась просто необъяснимого влияния на директора, умела пользоваться этим влиянием. На следующий день после ликвидации Анной табеля присутствия этот табель был возобновлен с той лишь разницей, что сейчас сотрудники уже не только туристического отдела, но и всего бюро должны были ежедневно расписываться в комнате секретаря пана директора. Панна Стопиньская стала еще более надменной. Не было дня, чтобы она не вернула — и все от имени директора — корреспонденции или перечня поправок. Она вмешивалась буквально во все самые мелкие дела, а Минз одобрял каждую ее зацепку. Постепенно она сконцентрировала в своих руках контроль над работой всей фирмы. Все ее ненавидели, но считаться с ней вынужден был даже Таньский, пользующийся у Минза большим авторитетом, чем другие.