Счастливцы с острова отчаяния
Шрифт:
— Можешь оставаться, это твое право.
Спустя полчаса, когда он в одиночестве словно пришибленный возвращался в лагерь, кто-то взял его за руку. Это был Симон, временный глава общины.
— Амбруаз умер, — тихо сказал он.
Ральф холодно улыбнулся; двух мужчин за один день Тристан не потеряет.
Примерно в то же самое время на Тристане, где свирепствует зима, другая лодка борется с разбушевавшимся морем.
С берега, от подножия сигнальной мачты, за ней с беспокойством следят человек двадцать мужчин, и над головами у них распростерся флаг, такой гладкий и плотный, как если бы он был вырезан из железа. С тех пор как журналисты, воспользовавшись проходившим мимо американским крейсером, сели в служебный вертолет — темно-серое чудовище с красным носом, которое с трудом оторвали от мокрого луга его мощные лопасти, разбрасывавшие дождь по горизонтали, — остров
Нед, Роберт, Уолтер и администратор были единодушны: невозможно в такую погоду спустить лодку на воду. Но Ульрик и Билл, нарушив запрет, прыгнули в лодку. Они не прошли двадцати метров и перевернулись, только удаче будучи обязаны тем, что не разбились о скалы и выпутались из этой переделки с несколькими шрамами.
— Стой! — закричал Уолтер, заметив Джосса, срывающего куртку и брюки.
Но Джосс в кальсонах и майке уже бросился в воду. Все видели, как его голова три раза появлялась в клокочущем пенистом водовороте, который неистово бьется о скалы. Видели, как он исчез, потом снова появился, протянул руку, ухватился за нос лодки, опять поставил ее на воду между двумя волнами и в мгновенье ока схватил весла, чтобы подняться на волне.
— Прошел!
Джосс не может их услышать. Он гребет, охмелев от напряжения. Лодчонка низвергается в провалы между волнами, где Джосс подолгу остается невидимым: он карабкается на веслах по холмам воды, какое-то мгновение раскачивается на гребнях, с которых ветер срезает бахрому пены, и, исхлестанный болтающимися из стороны в сторону водорослями, нечувствительный к их противным укусам, снова бросается в водные пропасти, чтобы выплыть чуть подальше. Взмах левым веслом, чтобы не попасть в водоворот. Взмах правым веслом, чтобы не сбиться с курса. Он ни за что не даст поперечной волне сбить лодку. Альбатросы, которые делают вертикальный разворот во время бури, используя бурю для победы над ветром, не совершают в воздухе ничего такого, чего бы Джосс не проделывал на воде; и, когда они мощно взмывают на струе идущего вверх воздуха, кажется, что птицы еще и подражают притаившемуся в глубине лодки парню, руки которого следуют за ритмом волн до тех пор, пока его тело снова не откинется назад.
Для Неда, который недовольно ворчит: «Он мне до свадьбы оставит вдову», — но чьи горящие восхищением глаза и улыбка на плохо выбритом лице свидетельствуют, что страх потерять зятя странным образом уравновешивает гордость, что Джосс смелее всех, лодка уже стала совсем маленькой черной точкой. Но двадцать видавших в Антарктике виды матросов, которых хлещут по лицам холодные брызги, — с их ярко-желтых броских дождевиков ручьями льет вода — в крайнем возбуждении вытянулись по борту парохода, чтобы разглядеть приближающегося к ним отчаянного смельчака, что лихо борется с более слабой волной в прикрытой громадой корабля зоне. Матросы свистят, восхищенно сплевывают в море, своего древнего кормильца; эти бородачи раскачиваются в ритм бортовой качки, без передышки вздымающей и опускающей их наблюдательный пункт.
С палубы летит перлинь, за ним — веревочная лестница.
— Ну, старина, зачисляю тебя в команду! — кричит капитан Джоссу, взбирающемуся в мокрой одежде, с прилипшими ко лбу волосами на палубу.
После дружеских похлопываний по спине, горячего чая и кейптаунского коньяка возвратиться на Тристан в лодке, нагруженной тремя непромокаемыми, крепко завязанными мешками, было не менее смелым делом. Мастерским его концом будет прыжок через большую волну. Но эта стремительная «посадка» на берег, где его ждали крепкие руки тристанцев, не помешает Джоссу с сожалением покачать головой:
— Я потерял весла со второй скамьи.
— Мешок картошки и десять фунтов премии этому молодцу! — закричал Уолтер.
— Ступай сушиться, идиот! — сказал Нед.
Стуча зубами, Джосс приходит домой, куда уже прибежала Рут с сухой одеждой. В том месте, где он раздевается, на полу у его ног образуется лужа. Стоя нагишом, он громко хохочет:
— Все-таки мне это нравится больше, чем мыть машины.
Лучше не скажешь. Просто он теперь знает, что снова стал тем, кем может быть.
Наконец-то пришла пора отъезда основной группы.
Сьюзен и радуется, и грустит. Она оставляет Дженни, удачно вышедшую замуж, но которую наверняка уже никогда не увидит. Она едет к Джоссу, приславшему
— В этом году мы действительно сможем пропустить одну зиму, — мечтательно сказал Бэтист.
— Пропустить зиму здесь, — заметил Мэтью. — Мы будем на Тристане зимой.
— Так они станут жить как раз между нами и Недами, — думает о своем Сьюзен.
По правде говоря, письмо Джосса — явное извещение о свадьбе, но со всеми приличиями, каких можно ожидать только от него. Сьюзен очень понравилась его большая скромность. Она, как ее муж и большинство соседок, устала от перемен, суеты, от значения, которое придают их долгим похождениям, от поднятой вокруг тристанцев шумихи.
Однажды она даже спросила миссис Гринвуд:
— А нет ли у вас пилюль от шума?
Вскоре они ей вовсе не понадобятся, но теперь — в последний раз — Тристан вновь становится сенсацией. 7 октября, несмотря на выигрыш Грэхэмом Хиллом большого приза США и провозглашение независимости Уганды, получившей ее сразу же вслед за Нигерией, крупные заголовки уравняли возвращение двухсот островитян с выходом из Британской империи нескольких миллионов человек: «Тристанцы возвращаются на родину». 10 октября уход Гарольда Макмиллана, а 16-го — Конрада Аденауэра, двух исчезнувших с политической сцены влиятельных лидеров, не помешали изобилию откликов. «Время работает на Тристан!» — гласил один из них: Фред Гроуер, чернорабочий на «Митчел констракшн», получил от своих товарищей часы (а журналист, автор заметки, подчеркивал: это подарок, преподнесенный в качестве сувенира, полон юмора, если знать, что одно место на острове носит название «Мертвое время»). 17-го газеты возвестили о «последнем дне тристанцев в школе и на работе» и поместили фотографию Ивонны и Лори Беретти, выходящих из «Хэрдли скул» с книжками и транзистором, который, видимо, должен дать им возможность слушать заокеанские детские передачи. На следующий день они сообщали название парохода, который на этот раз доставит островитян прямо домой. Придуманный Хью каламбур получил право быть напечатанным прописными буквами: «В родной дом на „Борнхольме“. [6]
6
Игра слов: Borne Home (англ.) — родной дом; Bornholm (дат). — Борнхольм.
Сообщалось множество подробностей. Плаванье займет 17 дней, без захода в порты. «Борнхольм» — лайнер водоизмещением в 4785 тонн, который обычно курсирует между Копенгагеном и Канарскими островами, зафрахтован министерством по делам колоний у датской компании. Все путевые расходы должны покрыть деньги, собранные по национальной подписке. Трюмы парохода поглотят 27 тонн картофеля, 7 тонн зерна, десятки ящиков с чаем, сахаром, печеньем, фруктами, консервами, комплект больничного оборудования, включающий необходимые для рентгенографии и анестезии приборы. Список разнообразных даров выглядит более впечатляюще: два генератора, подаренных фирмой «Петтерс энд компани» из Хэмбла; набор инструментов — подарок фирмы «Скауб»; металлический ангар, присланный заводом Лидс; 175 цыплят из фирмы «Голден продьюс лимитед» с рынка в Хэрборо; тысяча пар нейлоновых чулок, пятьдесят комплектов приданого для новорожденных, сто отрезов тканей от одной оптовой фирмы; конфеты, шоколад, пирожные, а также пиво, джин, виски, образующие триста новогодних мешков с подарками для детей и взрослых; шесть немецких овчарок, чтобы сопровождать Вихря; набор церковных принадлежностей, а именно: купели, покрывала для алтаря, молитвенники, подаренные церквами Фоули, Лаймингтона, Винчестерской епархией. Правительство заказало моторную баржу, которая должна будет обеспечить доставку с парохода на берег тяжелых грузов. Не забыли и знаменитую фисгармонию, снабженную дощечкой из слоновой кости, где написано имя дарительницы. Королева, узнав, что моряки доставили фисгармонию в жалком виде, отдала приказ ее реставрировать.
19-е — день подведения итогов. «Кто-то из них должен остаться». 14 «раскольников» не поедут назад, шесть членов общины умерли. Но в Англии родилось восемь детей и, если несколько девушек вышло за англичан, то взамен десять других молодых тристанцев переженились. Со своей стороны Би-би-си пригласило 25 островитян, которые под эгидой священника отправились на автобусе в Лондон и приняли участие в передаче «Увидеть и поверить», для того чтобы попытаться объяснить телезрителям, какие мотивы толкают их уехать, повернуться спиной к нашему веку и искать так далеко от Англии потерянное счастье. На другой день впечатление от передачи резюмировал один журналист: «Решение вернуться не прибавило тристанцам красноречия, но факты, во всяком случае, здесь красноречивее слов. Поезжайте, тристанцы…»