Сеанс мужского стриптиза
Шрифт:
Лаково-черный «бумер» встал как вкопанный.
– Куколка! – обрадованно заорал из машины нестройный хор мужских голосов. – Иди сюда, красавица!
– Ага, сейчас, все брошу и побегу! – огрызнулась я, замахнувшись на «БМВ» палкой с узелком.
Автомобиль, набитый радостно гомонящими мужиками, не тронулся с места, и я поняла, что удалиться – и побыстрее! – придется мне самой. Еще разок чертыхнувшись, я проворно отступила в кювет, шмыгнула за уже знакомую мне тонкую рябинку и присела на корточки, постаравшись прикинуться частью ландшафта. Думаю, из меня получился вполне убедительный валун.
Парни из «бумера» немного поаукали, но лезть в мокрый сумрачный лес не захотели, и не приглянувшийся мне автомобиль вскоре нехотя отчалил.
Для пущей надежности я посидела в кустиках еще с четверть часа и вылезла на дорогу, когда уже окончательно стемнело. В потемках моего неглиже было не разглядеть, да и замерзла я изрядно, поэтому снова оделась как человек: джинсы, майка, джемпер, пластиковый мешок. Все, как у людей.
Плясать и прыгать на обочине мне окончательно расхотелось – все равно никакого толку! Никто не едет.
Только я так подумала, как услышала тарахтение приближающегося мотора. Звук выдавал в приближающемся транспорте какой-то могучий отечественный механизм. И точно, из темноты вынырнул мотоцикл «Урал» – угловатый буцефал с остроносой, как ледокол, коляской, в которой торчмя стояли сетчатые мешки с картошкой.
– Садись, что ли, – притормозив, буркнул усатый дед в полупрозрачном полиэтиленовом дождевике, очень похожем на мой собственный плащ-мешок, только зеленого цвета.
Подозреваю, что именно это трогательное сходство наших скромных водоотталкивающих одеяний побудило старого мотоциклиста проявить ко мне родственное сочувствие.
– Ой, спасибо, дядечка! – обрадованно поблагодарила я, с готовностью взбираясь на потертый круп сотрясающегося буцефала. – Вы куда, в город едете?
– Куда ж еще, с картошкой-то? – отозвался дед. – Заночую у родичей, а с утречка на рынок…
Окончание фразы напрочь заглушил рев мотоциклетного мотора, но меня, если честно, мало интересовала дедова программа мероприятий на завтра. У меня своих дел было запланировано сверх меры, причем еще на сегодня. Поднять по тревоге папулю и Зяму, примчать обратно к тонкой рябинке, стволик которой я на всякий случай густо намазала опознавательным красным лаком, пробежаться по лесу до вросшего в землю «москвичонка», вызволить оттуда увечную мамулю, всем вместе вернуться домой, оказать маменьке первую помощь, рассказать папе и брату все, что нам удалось узнать, послушать, что узнали они, поесть, помыться, поспать…
Туго обхватив руками скользкий полиэтиленовый торс своего усатого возницы, я спрятала лицо от порывов ветра с дождем за зеленой спиной старика и замерла, копя силы для дальнейших подвигов.
Глава 5
Варвара Петровна Кузнецова, великая русская писательница и мать предприимчивой девушки Индии, сидела в темном нутре заброшенного автомобиля и тщетно старалась не думать о плохом. Сами собой ей в голову лезли мысли и образы, на основании которых свободно можно было написать сценарий нового многосерийного фильма ужасов.
Главной героиней сериала была бы приятная немолодая женщина, волей случая оказавшаяся одна-одинешенька в дебрях ночного леса. Иные роли оспаривали лешие, русалки и оборотни, а в массовке выступали хищные лесные звери.
Вспомнив, что для борьбы с волками и медведями она худо-бедно вооружена, Варвара Петровна решила попрактиковаться в стрельбе из лазерного оружия типа «указка». Чтобы в решительный момент без промаха попасть зверю прямо в глаз!
– Предположим, это зверь! – пробормотала она, похлопав по высокой спинке кресла, находящегося перед ней. – А глаз у него…
Варвара Петровна пошарила в кармане, нашла окаменевшую сушку, которой ее угостила дочка, и пристроила дырчатое хлебобулочное изделие на спинку кресла:
– А это, предположим, его глаз!
Импровизированный звериный глаз напряженно пялился на женщину, ожидая продолжения. Варвара Петровна поежилась, стиснула в пальцах короткую трубочку лазерной указки, зажмурила один глаз, прицелилась и выстрелила. Трясущийся красный луч обежал баранку, даже не зацепив ее.
– Бац-бац – и мимо! – прокомментировала свою скверную стрельбу Варвара Петровна. – Ну, будем тренироваться!
Упорство в достижении поставленной цели и редкое трудолюбие всегда были сильными сторонами великой писательницы. На этот раз она тоже не пожалела сил и тренировалась до тех пор, пока не научилась попадать в «зрачок» сушки при стрельбе навскидку, а также с колена и с бедра.
Закрепив результат, Варвара Петровна решила закончить тренировку и перекусить чем бог послал – опять же сушкой. Но тут измученная тренировочным расстрелом баранка решила взять увольнительную и свалилась с кресла на пол. Подсвечивая все той же лазерной указкой, Варвара Петровна полезла искать свой беглый ужин, но нашла нечто совсем иное.
Оказалось, что куском линолеума, который перекочевал на крышу «Москвича», и пластиковым мусорным мешком, который был переведен в разряд верхней одежды, наслоения на прогнившем полу автомобиля не исчерпывались. В продавленной ямке под ногами Варвары Петровны обнаружился маленький сверток.
– Еще пленочка! – обрадовалась женщина, опознав в обертке обычный черный пакет для мусора.
Ей тут же пришло в голову, что из этой пленочки можно было выкроить премилые рукавчики для синего плащика Индии. Сокрушаясь, что полезная находка подвернулась ей под руку слишком поздно, Варвара Петровна машинально развернула многократно сложенный пакет и… потеряла дар речи.
Содержимое свертка она могла опознать даже на ощупь, по незабываемой форме и характерной шероховатости плотной бумаги. Красный свет лазера подтвердил догадку: в пакете были деньги. И не просто деньги, а «зеленые», симпатичная стопочка стодолларовых купюр с изображением благодушно улыбающегося Бенджамина Франклина. Безмятежному спокойствию бывшего президента США Варвара Петровна могла только позавидовать.
– Мама родная! – возбужденно воскликнула женщина. – С ума сойти! Я нашла клад!