Сеанс мужского стриптиза
Шрифт:
Она торопливо пересчитала купюры. Их было двадцать, то есть ровно две тысячи долларов.
Эта круглая сумма закономерно напомнила Варваре Петровне о трагической судьбе Нины Горчаковой, на которую пало обвинение в краже двух тысяч долларов и бриллиантового колье. Нет, Варвара Петровна не думала о том, как опасно трогать чужие деньги и ценности! Она подумала о другом: если баксы, схороненные в автомобильном тайнике, те самые, то и ювелирное украшение вполне может оказаться где-то поблизости!
– Надо еще поискать! – сказала себе азартная писательница-кладоискательница.
Она
– Надо приложить что-нибудь мокрое и холодное! – пробормотала Варвара Петровна.
Она пощупала быстро надувающуюся шишку и открыла автомобильную дверцу. За бортом действительно мокрого и холодного было полным-полно! Например, мокрые и холодные листья, из которых Варвара Петровна ловко сообразила себе компресс на место ушиба. Это умерило боль и одновременно охладило разгорячившуюся голову. Наконец-то ее посетила простая и здравая, как овсянка, мысль о том, что она сильно рискует.
– Что же это я, в самом деле, дурака валяю? – молвила женщина, опасливо оглядевшись.
Дождь закончился, но приятнее в ночном лесу не стало. Палые листья под ногами, напитавшись влагой, хлюпали и скользили, с кустов и деревьев капало, горбатая спина линялого «Москвича» лаково блестела, и смутно виднеющееся за приоткрытой дверцей потертое, но сухое сиденье так и манило забраться на него с ногами, свернуться тугим калачиком и уснуть под шелест капель. Однако сидеть во вросшем в землю «Москвиче», сжимая в кулачке пачку чужих денег, было опасно.
– Если за эти две тысячи долларов убили одну женщину, вполне могут убить и вторую! – озвучила свои опасения Варвара Петровна.
Поскольку становиться этой второй ей ничуть не хотелось, следовало убраться от «Москвича» подальше и поскорее, пока тот или те, кто превратил старую машину в денежный тайник, не вернулись за своими долларами.
Варвара Петровна захлопнула автомобильную дверцу и сделала сначала один осторожный шаг в сторону от «Москвича», потом второй и третий. Поврежденная нога побаливала, но несильно, идти было можно. Подобрав с земли подходящую крепкую палку, она приладила ее как костыль и зашагала увереннее.
Примечательно, что простая и здравая мысль вернуть на место подозрительные доллары ее даже не посетила!
Две тысячи неизвестно чьих американских денег медленно, но верно удалялись от мертвого «Москвича».
Направление движения Варвара Петровна не выбирала специально, просто пошла наугад, обходя непроходимые заросли колючек и поваленные деревья. Возможно, ее вела интуиция или то загадочное чутье, которое позволяет обходиться без лоций и маяков странствующим в океане рыбам и черепахам. Когда тучи неожиданно рассеялись и в небе осветительной ракетой повисла полная луна, Варвара Петровна с радостным удивлением поняла, что знает, где находится!
Угольно-черные стволы деревьев по курсу ее движения были четко прорисованы на дымчато-сером
– Значит, мы с Дюшей не к шоссе шли, а совсем наоборот, вдоль Бурки плутали! – сообразила она, вспомнив местную топографию.
Она с тоской посмотрела на редкие огни ночного поселка. Не будь у нее повреждена нога, Варвара Петровна спустилась бы в овраг, перешла русло пересохшей речки, поднялась по откосу с другой стороны и оказалась бы посередине Буркова, в самой цивилизованной его части – у дома банкира, который врезал в свой забор банкомат и наверняка озаботился телефонизировать домовладение. Она могла бы вежливо попросить помощи, и банкир – культурный все-таки человек, не какой-нибудь колхозный сторож с берданкой! – с пониманием отнесся бы к беде заплутавшей хворой писательницы и пустил бы ее к телефону…
Варвара Петровна сокрушенно вздохнула и крепче оперлась на клюку. В настоящем ее состоянии скакать по долинам и по взгорьям она не могла, так что короткому прямому пути приходилось вынужденно предпочесть длинный окольный.
– Ничего, дойду как-нибудь! Посижу немного, чуток передохну – и тронусь в путь, – утешила она сама себя и огляделась в поисках пенька, на который можно было бы присесть.
Ничего подходящего ей на глаза не попалось, зато ищущий взгляд зацепился за поблескивающую в лунном свете наклонную прямую.
Варвара Петровна прищурилась, широко шагнула вперед и остановилась перед туго натянутой веревкой. Одним концом капроновый шнур крепился к колышку, глубоко вбитому в землю, другим – к брезентовому полотнищу одноместной туристической палатки.
Маленькая и невысокая палатка напоминала малогабаритную собачью конуру редкого для песьих апартаментов яично-желтого цвета. В наглухо зашторенной матерчатой двери тускло светилось сетчатое окошко, за которым изумленная Варвара Петровна увидела чье-то бледное лицо. Судя по всему, обитатель скромного жилища в свою очередь наблюдал за незнакомкой, появившейся из леса.
Варвара Петровна решила продемонстрировать хорошие манеры.
– Добрый вечер! Как поживаете? – оживленным тоном светски поинтересовалась она. – Ночь-то какая чудесная – залюбуешься!
Показывая, как она любуется чудесной ночью, Варвара Петровна широко развела руки, запрокинула голову и глубоко, полной грудью вдохнула сырой ночной воздух, в результате чего закашлялась, зашаталась, потеряла равновесие и шумно рухнула в кусты.
В палатке кто-то завозился, и в сетчатое окошко уперся раструб фонаря. Плотный луч бело-синего света пронзил помятые кусты и нашел опрокинутую физиономию Варвары Петровны. Она подавила ругательство, изобразила улыбку и как ни в чем не бывало продолжила спонтанный монолог восторженной любительницы одиноких ночных прогулок: