Седьмая принцесса (сборник)
Шрифт:
— И кто же?
— Я не видел — и потому не знаю.
— Какая жалость! Ах, какая жалость! — воскликнула странная старушонка.
— Да? — 'спросил Теодор.
— Будь я на твоём месте, — продолжала старушонка, — я бы ни за что не успокоилась, пока не узнала!
Теодор поглядел на неё — ему и впрямь стало жаль, что он не знает, кто живет в хижине. Впервые в жизни сердце у него сжалось.
— Может, ты мне скажешь, кто там живёт?
— Только не я, Теодор.
— Как! Ты знаешь моё имя?
— Конечно, знаю. Ведь ты Теодор — как же мне его не знать. А я Кларинетт.
Теодор вгляделся и тут же понял, что, конечно, это Кларинетт.
— Нет, правда, Кларинетт, почему ты мне не скажешь?
— Про Рай я ничего не могу тебе рассказать, потому что я здесь чужая. Ведь я живу в самом большом Городе на свете, знаю всё-всё-всё про весь мир! Ах, как хорошо знать, во что верить, а во что не верить!
— Во Что же ты веришь, Кларинетт?
— В прекрасную одежду, во-первых, — отвечала Кларинетт. — Глянь-ка!
И она вскочила на скамейку, стоившую на дороге, чтобы Теодор разглядел роскошное кружевное платье и богатый меховой плащ, ниспадавший с её плеч. Она выставила кончик расшитой туфельки на высоком каблуке и взмахнула ножкой.
— Хи-хи-хи! — захихикала Кларинетт. — Вот как мы одеваемся в Городе, где все знают вещам цену. А в Раю-то — хи-хи-хи! — вы бродите в деревянных башмаках и в окошко ничего не можете рассмотреть!
С этими словами она соскочила со скамейки и, стуча каблуками, со смехом заспешила прочь.
В тот вечер Теодор пришёл к ундину босиком. Три маленьких Принца уселись вокруг стола со своими ложками и плошками и стали ждать, что будет на ужин. Только Ивонна собралась подбросить вверх хрустальный шарик, как Теодор спросил:
— Ивонна, кто живёт в хижине?
Ивонна сжала в кулачке шарик и сказала:
— Зачем ты задаёшь вопросы, маленький Принц?
— Я только хотел узнать, — отвечал Теодор.
— Ну, и хоти себе на здоровье!
— Я голоден, Ивонна! — закричал Криспин и застучал плошкой по столу.
— Минутку! — воскликнула Ивонна и опять приготовилась подбросить шарик.
Но Теодор снова спросил:
— Так кто ж там живёт?
И снова Ивонна остановилась.
— Ты хочешь покинуть Рай, маленький Принц? — спросила она.
— Нет, конечно, не хочу.
— Тогда ни о чём не Испрашивай.
— Я только хочу знать, — не отступался Теодор.
— Увы! — вздохнула Ивонна.
— Где мой ужин, Ивонна? — закричал Феликс и заколотил плошкой по столу.
—, Сию минуту! — ответила Ивонна, подбрасывая шарик.
— Ужин! — крикнула она и хлопнула в ладоши.
Но в этот миг Теодор завопил во весь голос:
— Кто живёт в хижине?
Ивонна вздрогнула — хрустальный шарик упал к её ногам и вдребезги разбился. И вместо ароматных плодов, которые черпала ложка из горшка, оттуда вылетел один-единственный персик и плюхнулся в плошку Теодора — тот от удивления только рот раскрыл. Бл<естящая слеза скатилась у Ивонны по правой щеке, и она промолвила:
— Здесь кто-то лишний! Ах, зачем только ты меня расспрашивал? Если тебе так хочется знать, то в хижине живёт Ведьма. А теперь, Теодор, тебе надо идти.
— Куда идти?
— Из Рая.
Теодор покраснел, как индюк, и закричал:
— Ну и уйду! Кому он нужен, ваш Рай? Я пойду в величайший Город на свете, где все ходят в мехах и шелках и умеют отвечать на вопросы!
Ивонна печально кивнула.
— Прощай, маленький Принц, — молвила она. — Не забудь надеть свои сабо.
— Ну уж нет! — заявил Теодор. — Грубые деревяшки! Там я не буду их носить! У меня будут вышитые туфли с, золотыми каблуками!
— Ну хоть сейчас надень свои деревянные башмаки, — попросила Ивонна. — Дорога туда каменистая, да и обратно не лучше!
— Я не вернусь до завтрашнего полудня, — воскликнул Теодор. — А это значит: никогда! Ведь завтра никогда не наступает.
— Пока не вернёшься, будешь ходить голодным, — проговорила Ивонна и протянула Теодору сабо.
Но Теодор оттолкнул их и выскочил из домика с открытым ртом — ведь он так и не поужинал. Криспин и Феликс смотрели ему вслед, пока он не исчез за калиткой, а потом забарабанили плошками по столу и Закричали:
— Мы голодны, Йвонна! Мы голодны!
— Сию минутку! — отвечала Ивонна.
Вынула второй хрустальный шарик, подбросила вверх, хлопнула в ладоши и крикнула:
— Ложка!
В ту же минуту из горшка поднялся чудный аромат, ложка зачерпнула сладкие плоды с сиропом и до краёв наполнила Принцевы плошки. А пока они ели, Ивонна собрала осколки хрустального шарика, положила их в деревянные башмаки Теодора, завернула и убрала в шкап на полку.
Прошёл год. Раз как-то Криспин сидел у калитки и мастерил стрелы для своего лука — как вдруг слышит: кто-то тихо смеётся за кустами. Пришлось ему оторваться от дела — глянь, а там стоит странная старушонка с острым носиком и блестящими глазками. Стоит и смеётся, ну просто заливается.
— Хи-хи-хи! Ха-ха-ха!
— Над чем ты смеёшься? — спросил Криспин, которому тоже хотелось посмеяться.
— Над тобой! — отвечала остроносая старушонка.
— Почему надо мной?