Сегун. Книга 3
Шрифт:
– Нет, но вы поняли важность его решения?
– Да, очень хорошо. Я уверен: отец-инспектор тоже понял.
– Может быть, Исидо передумает, сделает господина Кияму главнокомандующим, спрячется в Осаке и направит против меня Кияму и наследника?
– Я не могу ответить на этот вопрос, господин. Но если Исидо покинет Осаку, это будет чудо.
– Вы серьезно сочтете это чудо еще одним делом рук вашего христианского Бога?
– Ничто не случается без его ведома…
– Даже если мы умрем, ничего не будем знать о Боге! Я слышал, отец-инспектор выехал из Осаки. – Торанага возликовал: по лицу Цукку-сана пробежала тень… Эта новость пришла, когда они покидали Мисиму.
– Да, это так, – признался священник. – Он отправился в Нагасаки, господин. – Опасения его усилились.
– Провести погребение Тода Марико-сама?
– Ах, господин, вы уже все знаете! Мы все – глина на гончарном круге, который вы вертите.
– Не люблю пустую лесть… Вы забыли?
– Нет, господин, прошу меня извинить. Я не то имел в виду. – Алвито уже почти пал духом в ходе этой беседы. – Вы против такого погребения, господин?
– Я тут ни при чем. Она была особенной женщиной, и ее самоотверженность заслуживает любых почестей.
– Да, господин, благодарю вас. Отец-инспектор будет очень рад. Он убежден: это очень важно.
– Конечно. Она была моим вассалом и христианкой – ее пример не останется не замеченным другими христианами. Или теми, кто хочет перейти в христианство.
– Я бы сказал: не это не останется незамеченным… Конечно, она заслуживает всяческих похвал за свое самопожертвование.
– За то, что отдала свою жизнь, чтобы другие могли жить? – загадочно поинтересовался Торанага, не упоминая о сэппуку, просто о самоубийстве…
– Да, за это.
Торанага улыбнулся про себя, заметив, что Цукку-сан ни словом не обмолвился о другой женщине, Кияме Атико, – о ее смелости, ее смерти, о захоронении. Оно тоже должно проводиться с большим почетом и положенными церемониями. Голос его стал строже:
– Вы, стало быть, не знаете, кто распорядился поджечь мое судно или способствовал поджогу?
– Нет, господин. Мы только молились…
– Я слышал, строительство вашей церкви в Эдо подвигается…
– Да, господин. Еще раз благодарю вас.
– Ну, Цукку-сан, я надеюсь, что труды главного священника христиан скоро принесут свои плоды. Мне нужна больше чем надежда, и у меня долгая память. А сейчас у меня к вам просьба – мне нужна ваша помощь как переводчика. – Внезапно он почувствовал, что священнику это очень не по нутру. – Вам нечего бояться.
– О, господин, я не боюсь его… Прошу меня простить, я просто не хочу иметь с ним дела.
Торанага встал.
– Я требую, чтобы вы уважали Андзин-сан! Его мужество не требует доказательств – он несколько раз спасал жизнь Марико-сама. Он сейчас не в себе. Его можно понять: он потерял свой корабль…
– О да, такая жалость…
Торанага направился к берегу, телохранители с факелами освещали ему путь.
– Когда вы дадите мне отчет о том случае с передачей оружия?
– Как только будут получены все сведения из Макао.
– Пожалуйста, попросите ускорить отчет.
– Да, господин.
– Кто из даймё-христиан связан с этим делом?
– Простите, не знаю. Не знаю даже, участвовал ли кто-то из них.
– Жаль, что не знаете, Цукку-сан… Это сберегло бы мне много времени. В том, чтобы узнать правду об этом деле, заинтересованы многие даймё.
«Ах, Цукку-сан, – думал Торанага, – вы прекрасно понимаете, я мог бы загнать вас в угол… И вы бы извивались и метались, как змея, и я бы вынудил вас именем вашего христианского Бога, и вам пришлось бы признаться: „Кияма, Оноси и, возможно, Харима“. Но время еще не пришло… Вы еще не готовы узнать: я считаю, что вы, христиане, не повинны в гибели корабля – ни Кияма, ни Харима, ни даже Оноси. Я уверен в этом! И все-таки это не просто случайность, воля провидения. Это дело рук Торанаги… „Но почему?“ – можете вы спросить.
Кияма мудро отказался от предложения, высказанного в том моем письме, которое передала ему Марико. У него не было доказательств моей искренности. Чем еще мог я поступиться, кроме корабля – и этого варвара, – что доставляло беспокойство вам, христианам? Я думал: лишусь и того и другого. Удалось пожертвовать только одним. Сегодня в Осаке посредники скажут Кияме и главному вашему священнику об этом моем добровольном пожертвовании – доказательстве моей искренности: я не против церкви, – только против Исидо. А вот и доказательство. „Да, но можно ли доверять Кияме?“ – спросите вы совершенно обоснованно. Нет, нельзя. Но Кияма прежде всего японец, а потом уже христианин. Об этом вы всегда забывали. Кияма поймет, что я искренен. Пожертвовать кораблем – это нечто небывалое, как пример Марико или смелость Андзин-сан… „А как вам удалось устроить этот поджог?“ – наверняка спросите вы. Какая вам разница, Цукку-сан? Достаточно того, что мне это удалось. И никто об этом не знал, кроме меня, нескольких надежных людей и самого поджигателя. Кто им был? Исидо нанял ниндзя. Почему бы и мне так не сделать? Только я нанял одного человека и мне все удалось. А Исидо потерпел неудачу».
– Проигрывать глупо! – произнес он вслух.
– Что вы сказали, господин? – переспросил Алвито.
– Глупо, если не удается скрыть правду в таком щекотливом деле, как контрабанда мушкетов, – отрезал Торанага. – И подстрекательство даймё-христиан на восстание против их сюзерена тайко.
– Да, господин, – если это было на самом деле.
– О, я уверен, что так и было, Цукку-сан. – Торанага дал разговору постепенно иссякнуть, увидев, что Цукку-сан явно возбужден и готов переводить не за страх, а за совесть.
К этому времени они уже спустились на берег, и Торанага, отбросив усталость, уверенной поступью пересек несколько дюн. На самом берегу он заметил, как Цукку-сан в страхе перекрестился, и подумал: «Как глупо быть таким суеверным и бояться непонятно чего…»
Задолго до того, как они появились, вассалы Андзин-сан уже вскочили на ноги и кланялись. Андзин-сан с ними не было, он все еще сидел в сторонке, невидящим взглядом уставившись в море.
– Андзин-сан! – негромко окликнул его Торанага.