Сегун. Книга 3
Шрифт:
– Благодарю тебя, сын мой, но я решил поохотиться на побережье.
Судара отправил гонца верхом – снимать всех с гор и перебрасывать на побережье.
– Извините, отец, мне следовало бы об этом подумать и приготовиться. Прошу меня простить.
– Да, сын мой. Так что, Хиромацу, как идет подготовка?
Старый военачальник, с неизменным мечом в руках, был зол.
– Думаю, все это бесчестно и не нужно. Скоро мы забудем об этом. Мы плюнем на Исидо и без такого предательства.
Ябу возразил:
– Прошу меня извинить, но без этих ружей и нашей стратегии, Хиромацу-сан, мы проиграем. Это современная война, таким способом мы имеем шанс ее выиграть. – Он оглянулся на Торанагу, который еще не слезал с лошади. – Я слышал сегодня ночью, что умер Дзиккуя.
– Вы уверены? – Торанага притворился удивленным. Он получил эту секретную информацию в день отъезда из Мисимы.
– Да, господин. Кажется, он болел. Мой источник сообщает, что он умер два дня назад. – Ябу открыто торжествовал. – Его наследник – сын, Хикодзу.
– Этот щенок? – презрительно процедил Бунтаро.
– Да, я согласен, – он ничего собой не представляет. – Ябу казался на несколько дюймов выше, чем обычно. – Господин, не открывает ли нам это путь с юга? Почему не атаковать по Токайдской дороге? После того как сдох этот старый лис, Идзу теперь безопасна, а Суруга и Тотоми беспомощны, как выброшенный на берег рассохшийся бочонок.
Торанага спешился. Он, казалось, задумался.
– А ваше мнение? – спокойно спросил он Хиромацу.
– Если мы захватим дорогу на всем протяжении до перевала Уцунойя, все мосты и быстро возьмем Тэнриу – обеспечив пути сообщения надежной защитой, – то проскользнем прямо в сердце Исидо. Запереть в горах Дзатаки, усилить нападение по Токайдо и обрушиться на Осаку! Мы будем тогда хозяевами положения.
– Если армии Исидо поведет наследник, нас разгромят. – Судара говорил уверенно и спокойно.
– Не согласен, – заявил Хиромацу.
– Я тоже, прошу прощения, – поддержал его Ябу.
– Но я согласен! – возразил Торанага твердо.
Он еще не говорил им о возможном договоре с Дзатаки, о том, что тот в нужный момент предаст Исидо. «Зачем? – думал он. – Это еще не факт. Пока. Но как мне выйти из положения? Мое соглашение со сводным братом отдать ему в жены Осибу, если он нас поддержит, это как раз факт. А что, если Осиба потребует, чтобы я сам женился на ней? Это тонкий вопрос, – сказал он себе. – Непохоже, чтобы Осиба предала Исидо. Но коли так, ответ прост: мой брат подчинится неизбежному».
Вдруг он заметил, что все взоры устремлены на него.
– В чем дело?
Все молчали. Бунтаро спросил:
– Что произойдет, господин, если мы выступим против знамени наследника?
Никто из них никогда не задавал этого вопроса напрямую, при всех и так официально.
– Если это произойдет, я проиграл. – Торанага был серьезен и тверд. – Я совершу сэппуку, а те, кто чтят завещание тайко и несомненное право Яэмона наследовать власть, явятся к нему и почтительно попросят у него прощения. Кто не сделает это – будет опозорен.
Все внимательно слушали, все молча торжественно кивнули. Торанага опять стал легок и добродушен:
– Однако мы пока не на поле битвы, давайте продолжать, что задумали. – Он обращался к Ябу: – Да, Ябу-сан, теперь возможен и южный путь наступления. Отчего умер Дзиккуя?
– От болезни, господин.
– От болезни за пятьсот коку?
Ябу засмеялся, но в глубине души был взбешен, что Торанага раскрыл его тайную шпионскую сеть.
– Думаю, что так, господин. Вам рассказал мой брат?
Торанага кивнул и попросил объяснить всем остальным. Ябу это не огорчило – план был умный и сложный: Мидзуно, его брат, на деньги, полученные от Андзин-сан, подобрался к помощнику повара, внедрившемуся на личную кухню Дзиккуи.
– Не так уж дорого! – похвастался Ябу. – Пять сотен коку за возможность зайти с юга!
Хиромацу жестко сказал Торанаге:
– Прошу меня простить, но я думаю, что это грязная история.
Торанага улыбнулся:
– Измена – оружие войны.
– Но не для самурая.
Ябу возмутился:
– Простите, господин Хиромацу, думаю, вы не имели в виду оскорбить меня?
– Он не имел в виду оскорбить вас. Не так ли, Хиромацу-сама? – вмешался Торанага.
– Нет, господин, – проворчал старый вояка. – Прошу прощения.
– Яды, заговоры, предательство, убийства всегда служили оружием в войнах, старина, – примирительно подвел итог Торанага. – Дзиккуя был врагом и глупцом. Пять сотен коку за южный путь – ничто! Ябу-сама сослужил мне хорошую службу. Здесь и в Осаке.
– Я всегда готов верно служить вам, господин.
– Благодарю вас. Объясните, пожалуйста, почему вы убили Самиёри перед нападением ниндзя, – потребовал Торанага.
Выражение лица Ябу не изменилось. С ним, как всегда, меч Ёситомо, рука, как всегда, свободно лежит на рукоятке.
– Кто это говорит? Кто обвиняет меня в этом, господин?
Торанага указал на группу коричневых в сорока шагах:
– Эти люди! Косами-сан, подойди сюда, пожалуйста.
Молодой самурай спешился, хромая, подошел и поклонился. Ябу пристально посмотрел на него:
– Кто вы, приятель?
– Сокура Косами, из десятого полка; назначен телохранителем госпожи Кирицубо в Осаке, господин. Вы поставили меня на пост у входа в вашу комнату – и комнату Самиёри-сан – в ночь нападения ниндзя.
– Не помню вас. Вы осмелились сказать, что я убил Самиёри?
Юноша заколебался. Торанага потребовал:
– Скажи ему!
Косами заговорил:
– У меня едва хватило времени, господин, перед тем как ниндзя на нас напали, открыть дверь и крикнуть Самиёри-сан: «Тревога!» Но он не двигался, – прошу прощения, господин. – Он обратился к Торанаге, чувствуя себя неуютно под направленными на него пристальными взглядами. – Он был… он всегда так чутко спал, господин, хватало одного мгновения… Вот и все, господин.