Сельская Венгрия
Шрифт:
На рынке нет длинных рядов с бок о бок стоящими продавцами. Рынок напоминает продовольственный ГУМ с большим числом отделений. Этому есть причины, о которых скажем попозже.
Второй этаж рынка — цветы, инвентарь для сада и огорода. Тут продаются машины для стрижки травы, разные инструменты, сетки, шланги, прозрачный пластик для парников. Рядом — предметы сельских кустарных промыслов: глиняная посуда, корзины из прутьев, кружева, вышивка. Главные покупатели тут — иностранцы.
Читатель ждет главного — цены? Каковы цены? Сразу скажем: они не маленькие, но городской житель со средней зарплатой смело идет на рынок и не чувствует себя человеком, попавшим на пиратский корабль. Средняя зарплата рабочего — пять-шесть тысяч форинтов. Лучшее мясо — свиная вырезка — стоит сто десять форинтов килограмм. Свиные ножки для холодца — три форинта. Цена цыпленка — сорок форинтов, курицы — шестьдесят, индейки — пятьдесят. Куриные лапки (для кошек) — три форинта. Колбасы стоят примерно столько же, сколько берет за свои, признаем, неплохие изделия наш Коопторг. Самый дорогой продукт на рынке — гусиная печень — шестьсот — семьсот форинтов килограмм (примерно сорок с лишним рублей). Но это деликатес. Очередей на венгерском рынке за чем бы то ни было не случается. Мимо печенки же проходят так, как будто ее и нет. Дорого стоит венгерская фирменная колбаса «салями». Целую «палку» ее мало кто покупает, просят нарезать граммов двести — триста.
Колебание цен… Оно есть, но всегда небольшое. И в целом цены на рынке почти такие же, как во всех продовольственных магазинах, а бывают и ниже — например, продавец «затоварился» в связи с тем, что жители Будапешта в пятницу уезжают за город.
Важно сказать: на хлеб, мясо, молоко, масло и сахар цены в государстве фиксированные и не могут быть выше установленной нормы — магазин ли это, рынок или ларек. С хлебом, правда, дело обстоит так. Несколько лет назад развернулась дискуссия о качестве хлеба. Пришли к выводу: наряду с государственной, заводской выпечкой надо наладить кустарную. Образовались маленькие кооперативы из пяти-шести человек. И сейчас в Будапеште, в том числе и на рынке, ты волен выбирать: государственный хлеб стоит семь форинтов килограмм, частный — пятнадцать — двадцать. Я пробовал тот и другой, особой разницы не нашел, но, видно, разница все-таки есть — в два раза дороже, а покупают. Труд этих пекарей (двое пекут, трое торгуют) легким не назовешь. И «мерседесы» «испечь» себе, сколько бы ни старались, они не смогут.
Цены на все остальные продукты подвижны. Но есть предел, выше которого, сколько б выгодной ни была конъюнктура, продавать ты не можешь. Так охраняют возможности покупателя и ставят барьер для слишком высоких прибылей продавцов.
Наибольшее колебание — в цене овощей. Ранние овощи дороги. У одного и того же торговца, я записал, картошка прошлогодняя стоила семь форинтов килограмм, молодая — сто пятьдесят. Что касается насущных — петрушки, укропа, сельдерея, редиски, зеленого лука, — то тут и ранним урожаем не слишком много сорвешь. Причина: не один-два человека стоят на рынке с пучками в три-четыре былинки, как у нас, например, на Бутырском в феврале — марте. Продавцов много. И потому укроп и петрушка здесь «не кусаются».
Самое главное — кто на рынке торгует? К этому стоит присмотреться внимательно. В Москве на Бутырском рынке я вижу мужика с Брянщины возле мешков с картошкой, молдавских женщин с черешней, рязанскую молодуху у бочки с капустой. Это производители продукта, они его продают. На будапештском рынке такие продавцы тоже есть. Но я насчитал их в громадном торговом улье с десяток. Старушки главным образом. Одна торгует медом в розлив, другая продает диковинные цветы, у третьей — какие-то семена… Мне сказали: восемьдесят процентов всей продукции рынка выращено на приусадебных участках. Но самих производителей на рынке нет. Им тут невыгодно быть. Их дело — хлопоты на земле, и они от нее ни на час не хотят оторваться. Продукцию они продают дома, на месте. Кому? Государственным заготовителям, либо кооперативу, с которым они соседствуют, либо специальному кооперативу, который только торговлей и занимается. Цены приемки продуктов таковы, что крестьянину (интеллигенту, рабочему с огородом) выгодней сбыть продукты на месте, чем везти их на рынок. Кооперативы же и госторговля, продающие продукцию по магазинам, ларькам и лоткам в городах, имеют свои торговые точки и на базаре.
Особый случай — кооператив специально торговый. В Венгрии это крупное, мощное предприятие «Шкала», торгующее, как мне сказали, всем на свете — «от укропа и детских сосок до тканей, мебели и компьютеров». Торговый гигант умело управляется со скоропортящейся продукцией садов, плантаций и огородов. Она у него не гибнет, свежа, привлекательна, прибыльна. Некоторые кооперативы и госхозы предпочитают не открывать свои торговые точки — сбывают продукцию «Шкале».
Итак, на рынке: старушки с медом и семенами, госторговля (мясо, хлеб, молоко, сахар, сыры, кондитерские изделия), ларьки госхозов и сельскохозяйственных кооперативов и рядом с ними вездесущие торговые точки «Шкалы». Как видим, производитель продукта на рынке — лицо почти что отсутствующее. Торговля в целом — кооперативная, частник-производитель в ней преуспевает разве что с самым нежным продуктом — малиной, грибами, каким-то особо редкостным видом цветов.
Но есть на рынке фигура особая — частный торговец. Не спешите рисовать в воображении всепожирающую «акулу» или хотя бы жучка-перекупщика. Дело тут вот какое. Кое-кто из крестьян везет все-таки «свой огород» в город — не сошелся на месте в цене с закупщиком, припоздал или, напротив, вырастил что-то, опережая сезон. Но стоять на базаре крестьянину нет резона, невыгодно тратить время. И он направляет арендованный грузовик или свои «жигули» на рынок оптовый. Их в Будапеште два. Открываются ночью, в двенадцать часов, и закрываются утром, в восемь. Вездесущая «Шкала» и тут своего не упустит. Но основной покупатель на оптовом рынке — торговец-частник. Он забирает продукты, чтобы потом на рынке, разложив их, как подобает, тщательно перебрав, торговать в розницу.
Обводит, наверное, деревенщину вокруг пальца, успел подумать читатель. Отнюдь! Продавец на оптовом рынке прекрасно знает, что сегодня почем. И розничный торговец получает примерно тридцать процентов форы за продукт, который предстоит продавать за прилавком центрального рынка. Вроде бы очень немало. Однако в карман продавцу осядет лишь часть от этих процентов. И не за здорово живешь — мешки, ящики надо переправить на рынок, надо все рассортировать, помыть, разложить. Надо стоять у товара (это главным образом овощи, фрукты) двенадцать часов — с шести до шести. На рынке торговец платит за каждый квадратный метр площади, за воду, тепло, электричество. И главное, платит немалый налог государству с дохода. И торгует он рядом с кооперативами, которые ломятся от продуктов. Его выигрыш — только за счет особо высокого качества. Как ни крути, а кооперативу все-таки трудно протереть каждое яблочко, не может делать он на прилавке из овощей натюрморты под голландскую живопись, популярная паприка у кооператива усредненного качества — покупалась у разных хозяев. У торговца же частника все — экстра-класса. Цена с кооперативной различается, но вполне божески. И если ты ждешь гостей, готовишь семейный праздник или просто сегодня кошелек того позволяет, ты направляешься в уголок рынка, занимаемый частниками. Их тут человек шестьдесят. Как правило, это торговый семейный подряд: муж ворочает мешки на оптовом рынке, жена — за прилавком центрального рынка. Эта форма торговли легальна, законна. Торговец-частник вносит деньги на социальное страхование. Заболел — получает листок бюллетеня с оплатой, с возрастом полагается пенсия.
С торговкой Беланей Эккер мы душевно поговорили.
— Ну и откройте секрет, сколько же в месяц выходит?..
— Я не богатая, но и не бедная, — отшутилась Беланей. Уже серьезно сказала, что в месяц выходит примерно как у рабочего на заводе.
— Лукавит, — сказали мне в управлении рынка. — Ее доход — тысяч двенадцать — пятнадцать. Но это вполне справедливо — нелегкий физический труд, стояние за прилавком от шести до шести, без выходных, без отпусков…
Вот такая петрушка с продавцами на рынке. Кооперация тут царствует. А частник помогает держать высокую марку продуктов.
Хотелось увидеть директора рынка Петера Цомбора. Не получилось — слишком занятый человек. Зато часа два посидели мы с Тибором Кекеди — контролером продукции. Эта служба поставлена тут хорошо. Поскольку продается много мясных изделий кустарного производства — им внимание особое. Зелень проверяется на наличие химикатов. Опытный глаз контролеров уже по внешнему виду подозревает остатки ядов, к примеру, в салате. Все решает лабораторный экспресс-анализ. «Вот тут интересы торговца-частника иногда пролетают в трубу».
Я долго ходил у отделов, где продаются грибы и рыба. Интересно было понаблюдать, как в застекленном прилавке тесно плавали, били хвостами друг друга сомы, угри, карпы, лещи, амуры, форель. Ниже всех по цене шел лещ (тридцать форинтов), причина — костист. А дороже форели и даже угрей был сом — триста форинтов (около восемнадцати рублей) килограмм. Это потому, что сом не имеет костей и главное — «рыба вольная», по плану в Дунае и в Тисе ее не поймаешь, только по случаю. Что касается карпа, то его «убирают» в промышленных водоемах почти как картошку. Мне сказали: разведение карпов — одно из самых выгодных производств.