Семь дней Создателя
Шрифт:
— Иван, — я подкинул в костёр и прилёг, — почему тебя прозвали Упырём?
— Это ещё в детском дому. Мы пацанами, как на ночь ложились, страшилки всякие брехали — про упырей и вурдалаков — кто что знал, или придумать мог. А я рассказывать не умел, и надо мною смеялись. Зря, говорю, ржёте, я и есть упырь всамоделишний — пока спите, кровь из вас сосу. Вон Тёмка какой бледный — скоро всю до капельки из него выпью. Артём рядом спал со мною. Все ребята засмеялись, и он тоже. Ах, так, думаю, ну погодите — я вам устрою. Проснулся ночью, когда все спали, проткнул булавкой Тёмке палец на ноге и всю кровушку выпил, до капельки.
— Врёшь.
— Вру, конечно, но пристрастился. Стал по ночам ребятам ноги протыкать и из ранки кровь сосать. Потом поймали — воспитатели грозились в психушку сдать, а ребята били. Не помогло — стал упырём по жизни.
— И здесь пьёшь?
— А то.
— Догадываюсь у кого.
— Да в ней дурной крови больше половины. Да ежели с неё не стравливать её, то она лопнет от давления.
— Дознаются, убьют тебя. Хочешь, излечу?
— Подумаю.
Явился Макс с куском гудрона и ржавым ведром, развёл огонь пожарче. Внёс разъяснения:
— Это будет капкан для собачьей пасти. Я на Енисее рос — у нас волков так ловят. Серые на чистый лёд неприпорошённый снежком ступить боятся, с берега рычат и зубы скалят. А мужики их палками с гудроном травят. Кто цапнет, тот и влип — зубов-то не разжать. Затаскивают сердешного на лёд и колотушкой в лоб.
— Ты и колотушку будешь делать?
— Зачем же псину изводить — лапы свяжем, будет для хозяев алиби.
Пришла Кащеевна, принесла двух ежей, погибших под колёсами автомобилей. Бросила Упырю кота:
— Почмокай, Ванечка — он ещё тёплый.
Упырь ножом вспорол пушистому живот, припал губами. Закончив сатанинский пир, ощерился кровавыми зубами.
— Кайф!
— Утрись, — мне противно стало.
Кровосос облизал губы и зубы, почмокал, вычищая дупла. Я вооружился палкой, приготовленной Максом для собачьего капкана. Упырь лежал на животе, целясь голой обгорелой задницею в потолок. Велико было желание к ней дрыном приложиться.
— Ладно, ладно, — Упырь ткнулся лицом в рукав, утёрся. — Давай без нервов.
Изладив на ротвейлера капкан, Макс уступил место у костра Кащеевне.
Вид свежуемых зверьков поверг меня в глубокое уныние.
— Пойду в темницу, здесь мне не уснуть.
Перед закатом кликнули на совет.
Бичи поели и были трезвыми.
— Значица так, — Уч-Кудук излагал результаты разведки. — Забрались с задов на сарай и весь день наблюдали. И вот к какому выводу пришли — ночью мы туда не пойдём. В конце дня, когда хозяин возвращается с работы, они семейством всем на озеро спешат. Собака только остаётся.
— Считайте, её нет, — Макс обещал.
— Тогда у нас будут три-четыре часа на поиски твоего прибора счастья.
— Если он на месте, найдётся сразу.
— Ну, хорошо, давайте решать, кто пойдёт.
— Проще сказать, кто не пойдёт, — заметил Макс. — Упырь ходить не может, Надюхе забор не перелезть.
— Остальные все согласны? — спросил Уч-Кудук.
Отказавшихся не нашлось.
Только зачем такая свора за одним единственным оптимизатором? Хотят в доме чем-то поживиться? Это я подумал, но вслух ничего не сказал, а пошёл в свою темницу набираться сил.
Потом притопал Уч-Кудук. Продемонстрировал перо:
— Видал? Вот если что не так, в бок воткну. Теперь, как на Страшном суде — зачем в дом рвёшься?
— Хорошо, скажу как на духу. Наручный серебряный браслет — лежал в правом верхнем ящике стола в крайней комнате второго этажа. Могу и не ходить — принесите, я научу им пользоваться.
— Это и есть твой прибор счастья?
— Да, но он закодирован на меня. Прежде, чем исполнять чьи-либо желания, он должен побывать вот здесь, — я указал своё запястье.
— Мудрено, — гость поверил и нож убрал.
— Почему Уч-Кудуком кличут?
— Весь Союз я пёхом исходил, а Три Колодца замечательное место, и я там был.
— Назвался бы Ходжой.
— Погонялова не выбирают.
— Как стал бичом?
— А это суть моя — ну, не могу осёдло жить. Я ведь дальнобойщиком по молодости был, прилично зарабатывал, да только с бабами мне не везло. Одна ушла — не могу, говорит, всё время ждать: я молодая, и хочу любить. Вторая…. Третью сам прогнал, застукав с соседом. Дорога спасала от сердечных проблем. КАМаз родным стал домом. Потом авария — конечности срослись, так эпилепсия привязалась. Права отняли….
После минутной паузы Уч-Кудук:
— Я и отсюда подумываю дёрнуть, к зиме поближе на юга податься.
Закинув руки за голову, я смотрел на звёзды в оконном проёме.
— Хочешь фуру, которую заправлять не надо, которая сама будет катиться по дороге, пока ты отдыхаешь?
— У вас такие есть? А права?
— От эпилепсии тебя я хоть сейчас избавлю.
— Велик соблазн, но остерегусь — шибко ты мне подозрительным кажешься. Продемонстрируешь прибор — и стану верить.
Он ушёл….
За моим домом, оказывается, росли берёзки. Птички, бабочки, цветочки и грибочки. Никогда не обращал внимания, а как славно здесь можно было гулять с Катюшей вместо тесного и душного городского парка.
К забору примыкал сарай. Прежде наверняка видел, но не обращал внимания — хозяйством ведала Наташа. Уч-Кудук взобрался на него и вёл наблюдение за усадьбой, а мы прятались в берёзняке, отлёживаясь до поры до времени.
Долгожданное: ку-ку, ку-ку….
Макс заковылял к стальной ограде: