Семь дней Создателя
Шрифт:
— Как здорово! — Диана сорвалась с места, едва касаясь ступнями песка, устремилась к береговой черте. А потом прыгнула и легко взмыла к вершине фонтана. Она невесомо парила на его бутоне, ныряла в струи, пыталась поймать радугу — её звонкий смех далеко разносился над окрестностями.
Будто мановением волшебной палочки водная гладь вокруг фонтана вспучилась американскими горками, прохладными гейзерами. Белогривыми конями вспенились волны, понеслись по лагуне, как арене цирка — в карете моя ликующая дочь….
Водная феерия продолжалась до заката. Потом была ночь. Я лежал на берегу лагуны в объятиях Электры, Билли вырвал меня из других объятий — Морфея.
— Очнись, Создатель, Любовь Александровна хочет говорить.
— Что, дорогая? — мой голос через моря и океаны, горы и степи, на другой конец Земли.
— С Костей беда. — Люба всхлипнула. — Обозначь координаты, я пришлю за тобой летательный аппарат.
— Как это произошло?
Мы сидим с Любой в её кабинете Центра Космических Исследований. Она не спешит с ответом, всматривается в моё лицо. Глаза строгие и грустные, по щекам бегут слёзы. Сколько лет мы не виделись? Наверное, со времён Всемирного потопа. Да нет, чуть позднее — со дня похорон Даши. Эх, Гладышев, Гладышев, вечный скиталец. Такая женщина красу проплакала, тебя ожидаючи….
Нет, это я для красного словца загнул — Любовь Александровна не утратила былой красоты, изящества фигуры, утончённости манер премьер-леди, только добавился некий скорбный налёт. И, быть может, это впечатление остановило мой порыв к нежным объятиям….
Мы встретились в компьютерном зале ЦКИ. Сотни глаз, забыв о мониторах, устремились на нас. Космические тела и просторы в эти минуты были предоставлены самим себе — их исследователям невтерпёж было узнать, как, спустя годы разлуки, встретит своего Одиссея Пенелопа. Общественное любопытство сковывало, гвоздило к паркету, не давало воли чувствам.
— Здравствуй, Гладышев.
— Здравствуй, дорогая.
Люба шагнула ко мне, уткнулась в грудь. Осторожно взял в ладони её плечи. Мы не целовались к огорчению присутствующих. Постояли с минутку, привыкая, а потом прошли в её кабинет.
— Как это произошло?
Она не спешит с ответом.
— Ты…. возмужал. Волосы седые…. Глаза…. Глаза твои в морщинах. Нагулялся?
— Погулял, причины были — о них потом. Что с Костиком?
— Авария на околоземной орбите. Космический мусор пробил корпус спускаемого аппарата. Он потерял управление и упал в океан.
— Место падения зафиксировано?
— Да, но аппарат не сканируется. По всей вероятности опустился не на дно океана, а угодил прямиком в глубоководную впадину.
— Там она есть?
— Там она есть, — как эхо повторила Люба.
— Что предпринимается?
— К месту падения идёт поисково-спасательное судно.
— Сколько времени прошло?
— Вторые сутки как.
— Есть надежда?
— Разгерметизация аппарата произошла на орбите, и в кабину проник жуткий космический холод. Потом падение — аппарат превратился в раскалённую сковородку в плотных воздушных слоях. В довершение — океанская впадина, на дне которой невообразимое давление. Ни одно живое существо не в состоянии пережить подобные кошмары. Если только оптимизатор….. Понимаешь, оптимизатор Константина подаёт сигнал: "Я жив". Он говорит от имени человека: "Я жив".
— Хочешь сказать — это не возможно?
— Допускаю, что с экстремальными температурами оптимизатор может справиться и уберечь носителя. Но давление…. Это невозможно.
— Но сигналы идут? Значит, есть смысл у хлопот. Сможем опуститься на дно впадины?
— Будем пытаться. На борту спасателя батискаф последнего поколения, ещё не прошедший "полевые" испытания. Заодно….
— Когда смогу вылететь к месту погружения?
— Мы полетим вместе, — сказала Люба, сказала другим, ну, просто воркующим голоском. А взгляд…. нежный, влекущий. Я придвинулся.
— Лёш, не надо…. Не здесь…. Идём домой…. Господи, спасите от насильника.
Но насильников было двое. Пока возился с её униформой, жена в одно движение сорвала с меня тунику.
— Как ты можешь? — застонала она, опрокидываясь на рабочий стол. — О Косте подумай.
Ни о чём уже не мог думать. Сколько лет разлуки…. Столько лет вдали….
Астроград, в котором размещался Центр Космических Исследований, был типичным моногородом нового поколения — без улиц и площадей, но с вертикальными лифтами и горизонтальными эскалаторами. Бытовые апартаменты хозяйки ЦКИ располагались на одном из верхних ярусов полутора километровой усечённой пирамиды. Как вошёл — ахнул. Несколько комнат и в каждой стены — прозрачное стекло, за которым иная жизнь: подводный мир, джунгли, степные, горные ландшафты….
— Что это?
— Обои, — смеётся жена.
Погрозил пальцем:
— Кого пытаешься надуть? Это плоские экраны — компьютер крутит записи.
— Не совсем. Компьютер транслирует пейзажи с установленных камер. Действия на экранах в режиме on-line. Создаётся эффект присутствия — не надо тратить время на вылазки.
Это был вечер воспоминаний. Помнишь…? А ты помнишь…? Мы всё хорошо помнили. Нашу встречу в заснеженном Новосибирске, и скоропалительную свадьбу.
— Гладышев, тебе никогда не хотелось прыгнуть в самолёт и примчаться ко мне? Не хотелось? Постарел, утратил дух романтизма. Чем живёшь теперь?
Я рассказал о проклятии генерала.
— Предрассудки, — хмыкнула Люба.
— А Никуши? Дашина гибель…. Мама….
— Не вижу мистики. Трагическая и субъективная реальность.
— Я был у Костика перед походом на Белуху.
— Был на Сахалине и не удосужился заглянуть? Хорош муженек!
— Я был у Костика, и вот теперь космический мусор….
— Не будем хоронить парня раньше времени. А меня, зачем пытаешься запугать?
— Хочу объяснить, почему обходил десятой дорогой.
— А теперь ты здесь, и, стало быть, мой черёд подошёл.
— Люба….
Она потянула в спальню.
— Приласкай напоследок.
Дыхание жены глубокое и ровное. Она спит на моём плече, обняв за другое. Трудно шевельнуться, не потревожив. Всё-таки удаётся дотянуться до оптимизатора.
— Билли.
— Что, хозяин, надо?