Семь дней Создателя
Шрифт:
— Не беспокойся — уложу, завью — будешь как Луи французский, король Солнце.
— По мне лучше — а ля битлз.
— Помнится, там не было седовласых.
— Гитару бы мне….
Так, в пустых диалогах ни о чём начался мой третий хадж — теперь через моря и континенты. Цель — уютный островок в тропических широтах Тихого океана. Остров был куплен для прозрачных людей из сельвы Колумбии. Я сдержал слово.
Как они туда перебрались, осталось для меня загадкой. От охраны эти люди отказались. Впрочем, в правоте своей были убедительны — излишний ажиотаж вызовет нездоровый интерес. А так…. Остров лежал в стороне от торговых путей и круизно-туристеческих маршрутов. Был продуктом коралловой деятельности, имел лагуну, песчаный пляж и тропическую растительность.
В газетах прошёл шепоток о его покупке, но прозвучал не больше, как причуда сумасбродного богача. Ну и ладушки….
Пойдем, посмотрим, как обжились там прозрачные люди. Каков результат нашего сногсшибательного эксперимента. А вдруг что получилось?
И я пошёл….
День третий
Земля лежала предо мной. Земля без государств и границ. Я её будто заново открывал. Леса кишат зверьём и птицей, в степях бесчисленные стада копытных.
— Что-то, Билли, плотоядных не видать — забодал хищников?
— Отнюдь — все на своих местах. Природа правит бал — ну, разве только с незначительными поправками на необходимость и достаточность.
— Поправки от Всевышнего?
— Считай что да, хотя до сей поры, он звался Человеческим Разумом.
— А ещё подробней.
— Солнце светит, влага испаряется, сбивается в циклоны, те строем топают вглубь континента и проливаются дождями, питая почву и побуждая радующую глаз и сердце человека безумную борьбу за жизнь всего живого.
— Да ты лирик! А где проза?
— Ну, пожалуйста — Всемирный Разум контролирует зарождение областей низкого давления, их движение и выпадение осадков.
— Позволь дальше я, как биолог — чтобы Земля не превратилась в непроходимые джунгли, работают челюстями любители флоры, а их поголовье контролируют пожиратели мяса. Всё в автоматическом режиме — причём здесь интеллект?
— В основе процесса — подчиняясь энергии Объединенного Разума, циклоны не набирают силы ураганов, идут, куда надо и мочат, сколько требуется.
— Здорово! Ну, что сказать, молодцы — время не теряли!
Это я от всей души. Ну и Билли не смолчал:
— Не то что некоторые.
Горные складки с застывшими, как монументы, на краю пропасти снежными баранами, и величавым полётом орлов остались позади. Степное раздолье запомнилось топотом копыт несущихся прочь от невидимых хищников сайгаков, джейранов, диких ослов и лошадей. Леса птичьим гомоном и солнечной сенью. Реки чистой водой и плеском рыб. Озёра стаями водоплавающих — гусей, уток, лебедей и величавых фламинго.
Я шёл, менялись пейзажи — неизменными оставались убегающая в дымчатую даль кромка горизонта и девственная голубизна небесного купола с ватными клоками облаков. Нет даже реверсивных следов самолётов. Где же люди?
— Где люди, Билли? Где города?
— Люди будут, хотя маршрут ты выбрал не самый густонаселённый. А городов теперь действительно стало меньше. К чему они, если человек Земли сроднился с природой?
— Что-нибудь осталось? Москва жива?
— Стоит Первопрестольная, и все остальные мегаполисы с культурно-историческим наследием. Новые города — это целевые монолитные строения типа муравейника. Если интересуешься, можем заглянуть, чуть-чуть уклонившись от маршрута.
— Всё посмотрим в своё время — у нас впереди нескончаемая жизнь.
С гомо сапиенс эпохи Всемирного Разума встретился на берегу величавой реки, неспешно нёсшей воды в пышном обрамлении ив и тростника. На прогалине с песчаным пляжем разбили лагерь островерхих шатров полусотня босоногих в коротких цветных туниках на голое тело. Мужчины разных возрастов — от седогривых и бородых, а ля викинг, до безусых юнцов. Женщины, как на подбор, молоды и красивы. Впрочем, сообразил, что это только образы, — какой возраст у бессмертных?
Моё внезапное появление среди пёстрых шатров ничуть не смутило их обитателей, да и не обрадовало. Я присел понаблюдать, что за люди, и путём логических размышлений постичь цель их тутошнего пребывания.
Однако уединение скоро было нарушено — нашёлся сердобольный.
— Нужен шатёр? Есть свободные.
— Благодарю, — отвечаю. — Ещё не определился, надолго ль здесь — может, сейчас и двину дальше. А вот от одёжки не откажусь — моя пообтрепалась.
— У нас только туники. Вам какого цвета?
— Золотистого.
Приветливый собеседник ушёл и вскоре вернулся с древнегреческим одеянием цвета утренней зари морозным утром.
Я разделся до трусов:
— Искупаюсь.
Босоногий вертел в руках мою обувь.
— Раритет — сама не разложится, но есть походный утилизатор.
Незнакомец указал пальцем на трусы. Я оглянулся на реку, где на мелководье плескались совершенно нагие мужчины и женщины.
А, была, не была! Стянул трусы, подал босоногому — утилизируй. Вошёл в воду, нырнул, поплыл, а Билли зудит:
— Теперь производят материалы и вещи из них, рассчитанные на определённый срок службы — по окончании, распад на молекулярном уровне.
— Слушай, этот принцип безотходной жизнедеятельности однажды оставит меня голышом, быть может, в самый неподходящий момент.
— Привыкай — не горбат, не кривоног — чего тебе стыдиться?
Перевернулся на спину, раскинув руки — вода держала, а течение сносило.
— Ну, и что они тут делают?
— Ты сам хотел домыслить.