Семь фунтов брамсельного ветра (фрагмент)
Шрифт:
– Да ты чё, Илья, - уже по-приятельски заприхахатывал Панкратьев.
– Ты обиду не держи, это служба наша. Отвезем, как велено, это подполковник Будимов приказал, из областного...
Услышав про Будимова, Илья слегка успокоился.
Брата привезли к дому на милицейском газике, Панкратьев дружески похлопал его по плечу. Илья выпрыгнул из машины, плюнул.
Дома он ничего не сказал мне, только ходил по всем комнатам, стискивал кулаки и поматывал головой. Я понять не могла: "Илюха, что с тобой?" "Ничего...
Ерунда..."
– Илюшенька!.. Господи... Они тебя били?
Он и маме сперва сказал: "Ничего, ерунда..." И вдруг... разрыдался. Да так, что мы с мамой успокаивали его с полчаса. И водой, и даже валерьянкой.
– Ну почему, почему такие гады?!
– вздрагивал он.
– Идешь по своим... по родным улицам... и вдруг... И могут ведь с дерьмом смешать, растоптать, превратить в кого угодно! Ничего не докажешь! Ты им про права, а они... про клюшку...
– Ну, хватит, Илюшенька. Все уже кончилось...
Он вскинул мокрое лицо.
– Кончилось? Где?.. А если завтра снова?.. А сегодня... если я был бы не сын капитана Мезенцева, а сын дворника?!
– Успокойся. Виктор Викторович обещал, что во всем разберется.
Виктор Викторович и был подполковник Будимов. Папин бывший сослуживец. Они оставались приятелями даже тогда, когда папа ушел из милиции. По крайней мере, Будимов в ту пору нередко заглядывал к нам и даже шутливо ухаживал за мамой. Ему мама и позвонила сразу после Илюхиного "SOS". Надо сказать, Виктор Викторович отреагировал моментально.
Однако Илья отозвался:
– Кто разберется? Ворон ворону глаз не выклюет...
– Ну как ты можешь так говорить! Смотри, он же сразу...
– Да. А если бы не ради меня... и тебя... Если бы ради правды? Он бы тоже "сразу"?!
Мама только головой покачала...
3
Виктор Викторович Будимов появился вечером. С букетиком садовых ромашек для мамы (и где достал посреди зимы?) Снял в прихожей шинель с новенькими погонами ("подполковника" он получил недавно) повесил ее на торчащий в косяке рельсовый костыль (меня скребнуло). Вытер сапоги, шагнул за мамой в комнату.
– Ну, что у вас приключилось? Докладывайте!
Мама была уже не та, что при первом разговоре с Ильей. Спокойная (Илья, кстати, тоже, без всякого следа слез, в отглаженной рубашке). Мама положила букетик на стол.
– Знаете, Виктор, мне кажется, это не "у нас", а "у вас". Потому что мой сын никого не грабил, наркотики не покупал, спокойно шел из школы...
– Ну да, ну да. Валечка, я понимаю... Кретинов-то в нашей системе пруд пруди. А где взять интеллектуалов? Особенно при такой зарплате. Опять же и понять их можно. Сами знаете, что творится среди молодежи...
– Значит, хватайте кого придется, да?
– взвинтился Илья.
– Хватать нельзя, а задерживать для проверки разрешено законом...
– Ага, "задерживать"! А там кулек с героином в карман и клюшку в ж... сказал брат открытым текстом.
– Илья!
– ахнула мама.
– А чего? Разве не так?.. И главное, что они там себя чувствуют как...
всесильные вожди-людоеды! Вся правда заранее у них, потому что сила. А тот, кого поймали, сразу виноват! Хоть вывернись наизнанку, слушать не будут. Гогочут только: "Интеллигенция"... А всякие депутаты нам талдычат с экрана: "Декларация прав, презумпция невиновности..." Где презумпция, а где клюшка...
– Да что за клюшка? Ты расскажи все подробно, - перебил его Будимов.
– Пускай мать рассказывает, мне тошно про одно и то же...
– Илья ушел в "детскую" и включил там проигрыватель с музыкой из "Юноны" и "Авось". Негромко, в полсилы... Будимов поглядел ему вслед.
– Валя, он весь на нервах. В самом деле, расскажи ты...
Мама стала рассказывать, что знала. Иногда оборачивалась к двери, громко спрашивала у Ильи: точно ли передает события? Он так же громко отвечал, что все точно.
А я молча сидела в углу, смотрела и слушала... И постепенно наливалась теми же чувствами, что Илья. Будто становилась частичкой брата. Но пока переживала эти чувства, прозевала часть разговора. Потом встряхнулась. Будимов что-то кончил говорить маме и повернулся к Илье.
– Может, в чем-то ты и прав, но... я по, правде говоря, думал, что ты скажешь мне спасибо.
Илья теперь стоял в дверном проеме, прислонившись спиной к косяку.
– Что?
– откликнулся он.
– А, в самом деле... Спасибо, Виктор Викторович, вы очень помогли... Только в общем и целом ваша помощь не меняет ситуации.
– Какой ситуации-то?
– У одного моего друга есть дед, он рассказал нам однажды анекдот... или даже просто случай из жизни. Из тридцатых годов незабвенного двадцатого века.
Схватили одного доцента, привели в НКВД, тогдашнюю службу безопасности, на Лубянку в общем. Давай на него орать, по морде бить, как полагается. А он в ответ: "Как вы смеете! Вы же еще ничего не доказали! Я же еще не осужденный, а только подозреваемый!" Следователь заржал, отдернул штору, показал на прохожих за окном. "Вон, - говорит, - подозреваемые. А те, кто попал сюда, уже зэки..."
Вот и в вашей системе такая логика. Там не важно, виноват кто-то по правде или нет - лишь бы выбить признание. Да еще получить при этом удовольствие...
– Эх как ты натерпелся, бедолага, - вздохнул Будимов.
– Я понимаю, это с непривычки... А логика... она, брат, диктуется жизнью. Когда живем в таком бандитском мире, не до нежных чувств...
– Вы еще скажите: "Лес рубят - щепки летят..."
Виктор Викторович встал.
– Ну ладно, пойду я... Ты, Илья, остынешь, поразмыслишь... А потом поживешь и поймешь, как все в жизни непросто. Грамотный же парень-то...