Семь рыцарей для принцессы
Шрифт:
— Да. Да, мы его потеряли.
— Это ты его потерял, — из вредности уточнил Рене, за что схлопотал от молчащей Дзюн крепкий подзатыльник. — Ладно, мы его потеряли. Что делать-то теперь? Идти обратно, как кучка неудачников?
Дзюн отвернулась. Герман не стал вникать в ее чувства, голова и без того уже трещала по швам. Собственно, боль он заметил только что, наверное, до этого был слишком сосредоточен. Мимо пролетел лайнер, кто-то громко вскрикнул, перебегая дорогу. Звуки, будто специально дожидаясь момента слабости, вторглись в мозг. Герман поморщился и
— Так лучше, — Дзюн отняла руку, и Герману захотелось как-то задержать ее, но Рене уже повернулся к ним. Оставалось только порадоваться, что до этого он отвлекся и смотрел в другую сторону. Но определенно что-то заподозрил. Выгоревшие брови сдвинулись к переносице:
— Что это лица у вас какие-то хитрые? Гера? А ну колись!
Герман почувствовал, как щеки заливает предательский румянец, но если сейчас отвести взгляд, Рене такого напридумывает, что вовек не разгрести. Спасение пришло, откуда не ждали.
На противоположной стороне улицы мелькнули светлые до белизны волосы, особенно яркие в контрасте с черной одеждой. Герман узнал его и вцепился в негаданную встречу, как утопающий в соломинку. Вот он, шанс узнать про Эмилию-Стефанию из уст того, кто ее знает. Герман сорвался с места.
— Эй, куда? — крикнул вдогонку Рене, но Герман уже рискованно пересек проезжую часть прямо перед движущимся к посадочной станции лайнером, едва не сбив по пути женщину с сумками. Беловолосая макушка пропала из виду и снова появилась гораздо дальше, возле скобяной лавки. Скрипнула дверь, звякнул колокольчик над входом, и дородная дама загородила собой весь обзор. Герман притормозил, оглядываясь, и, подчиняясь интуиции, свернул в проулок между домами. Но там было совершенно пусто.
— Герман! Герман!
Узкий закуток наполнился звуками, из-за угла вылетел Рене и прорычал злобно:
— Предупреждать же надо, блин! Спринтер доморощенный.
Дзюн тоже присоединилась, но в отличие от рыжего, была совершенно спокойна. Внезапно раздался звон битого стекла, и зычный женский голос громко посетовал:
— Ну что за день! А ведь знала, знала же!
Герман резко обернулся и нос к носу столкнулся со знакомой черноволосой провидицей в аляповатом платье в крупный цветок. Похоже, она вышла из лавки через заднюю дверь. В лицо дохнуло крепким сивушным душком.
— О! — протянула женщина и, не иначе как от удивления, покачнулась. — Первый рыцарь! А где остальные шестеро? — она осмотрелась по сторонам. — Вот, еще два. А принцесса ваша где? Ничего не понимаю.
Она взялась за плечи Германа, обогнула его, путаясь в платье, и преспокойно пошла дальше. Герман хотел бы пойти за ней, расспросить, но ноги будто в землю вросли. Рене, как ни удивительно, тоже помалкивал.
Только когда пророчицы и след простыл, Герман смог взять себя в руки.
— И что это сейчас было? — Рене переступил с ноги на ногу, точно на пробу. — Гера? Что за рыцари? Почему она нас так назвала? А принцесса — это…
— Где Дзюн?
Герман перебил его нарочно, но фокус сработал. Рыжий заметался в поисках подруги,
— Никого не нашла. Ни Дженаро, ни женщины. Возвращаемся.
Она была права, и троица неудачливых шпионов тронулась в обратный пусть. Погода, как и бывает на стыке сезонов, резко сменилась, и солнце скрылось за серой дымкой облаков. Маленькие желтые цветочки, что росли вдоль дороги, свернули лепестки в ожидании дождя, и Герман вопреки здравому смыслу снова подумал о своей соседке. Стефания точно так же реагировала, стоило ее задеть — сразу сжималась в тугой озлобленный комок. Снова подумав о ней, Герман совершенно по-детски огляделся, будто боялся, что друзья догадаются.
“Дыру” в заборе обнаружили все так же, с помощью артефакта. Дзюн перемахнула на ту сторону первой, Рене опередил Германа и вскарабкался наверх по той самой тоненькой магической веревке. Остался только Герман.
Напоследок оглянувшись по сторонам, он полез наверх.
— Что вы здесь делаете, курсант Герман?
Вопрос был произнесен спокойным будничным тоном, но Герман застыл в неудобно позе, наполовину перевесившись через ограждение. По спине пробежал холодок.
Рене, благополучно приземлившись, поторопил:
— Ты что там застрял? Отлить приспичило? — он повернулся к Дзюн. — Слушай, пошли-ка. Вдруг, реально приспичило?
Герман обернулся на Вальтера и, чуть запинаясь, откликнулся:
— Д… да, идите. Я догоню.
Ребята ушли вперед, и Гротт негромко повторил:
— Я жду объяснений, курсант.
На узком заборе, утыканном острыми шипами, было откровенно говоря неудобно, но и спускаться под пристальным взглядом учителя — тоже. Герман чуть развернулся, чтобы не смотреть на него из-за плеча.
— Мы… — все слова испарились из головы. Следовало придумать себе оправдание заранее, ведь не могло же все действительно пройти без осложнений? — То есть я. Я напишу объяснительную.
— Для этого вам необходимо как минимум спуститься на землю, — съязвил Гротт и недобро прищурился. — Сколько еще мне смотреть на ваши выходки сквозь пальцы? Посмотрите на себя, в каком вы виде? А ведь в анкете при поступлении вы указали, что горите желанием учиться. Что, перегорели? Хотите вылететь? Это нетрудно обеспечить, вы уже неплохо постарались. Интересно, что будет с курсантом Кельвином, когда вы соберете вещи и вернетесь в свою деревеньку, пасти коров?
Германа прошиб холодный пот. Никогда до этого он не был так близок к провалу, хотя уже нарушал правила до этого, хотя каждый раз не по своему желанию. Гротту ничего не стоило пойти к декану и заодно сообщить о проникновении в оружейную. А что он еще знал?
— Не пытайся применить на мне свой ментальный дар, — совсем другим тоном предупредил Гротт и заложил руки за спину. — Тебе повезло, что должником ты мне нравишься больше, чем вылетевшим неудачником. Приведите форму в подарок, курсант Герман. И вытрите кровь.