Семицветье
Шрифт:
Это я и сам скоро понял. Она приходит под наше окно и поет — тихо, нежно. А потом говорит со мной. Лиэн если и слышит что-то, то лишь шелест листвы за окном, но я-то понимаю, что со мной говорит дриада:
«Ты не человек, я же знаю. Как давно я не встречала своих собратьев, подобных тебе… У тебя другое имя, я чувствую. Не раскроешь мне его? Выйди поговорить со мной… посмотри на меня. Ведь я красива… Разве ты, сын цветов и деревьев, предпочитаешь красоту людей? Я так стосковалась за сотни лет. От тебя веет персиком, но я чувствую и запах шиповника… Кто лучше меня тебя поймет? Кто лучше тебя меня утешит?»
Я слушаю ее и молчу. Я мог бы спеть ей в ответ — ту песню, что пела мне жена. Она сама же ее и сложила, моя Лиэн.
«Раньше солнца коснусь я на заре твоих век. Я обниму тебя в полдень нежнее весеннего ветра. Но ночью не я стану тьмой, погружающей в сон. Лучше буду водой с ароматными травами — сделай глоток поглубже. А когда ты уснешь, пусть укроет теплом, это я — частичка огня, что у нас в очаге. Буду солнцем и ветром, водой и огнем, ты взамен, мой цветок, просто будь…»
Услышь это Сельна от имени Лиэн — все бы поняла. Но мне больно разбивать ее сердце. Будь мы в Семицветье, я нашел бы способ исцелить рану, которую сам невольно нанес. У нас есть цветы, лечащие не тело, но душу. Это розы с парящего алого острова. Здесь они не растут. Если бы я мог получить хоть одну… Вырастить самому? Моя память хранит ароматы и оттенки всех цветов, что я знал в Семицветье, но этот — особенно.
Ранним утром я отправился в лес. Пришел на то место, где был цветком, где сорвала меня Лиэн… помню, как сам тогда устремился в ее теплую ладонь. Да, это берег ручья. «Тот самый ручей», как называют его здесь, или — Текущий-между-мирами. Я знаю, что Семиликая связала его с нашим миром и, может быть, не только с ним… Здесь… Мне нужен лепесток любой розы — и я выращу из него другую на свой вкус. В конце концов, сыну цветочной феи это так же просто, как горшечнику создать вазу из глины. Вот только получится ли у меня та самая роза…
Опечалившись, я задумался, да так крепко, что не замечал, что творится под носом. И вдруг мне почудился отблеск солнечного крыла… Идя домой, я уже знал, что делать. В первую очередь — рассказать обо всем Лиэн. Другая бы разозлилась, а она — поймет.
Через день мы с Лиэн были вместе на берегу ручья. У меня в ладони — лепесток чайной розы с куста, что растет в горшке у Неллин. Я сделал углубление в земле, положил туда лепесток, присыпал сверху. И пропел заклинание — любимое заклинание моей матери, обожающей выращивать новые цветы. Теперь очередь Лиэн. Ее песня была легкой и свежей, голос звучал чисто, нежно, высоко…
Тили-ти, тили-ти, если сердце болит,
Ты его полечи алым дивным цветком,
Аромат красоты пусть печаль утолит,
И забудешься ты тихим радужным сном…
А когда, тили-ти, пробудишься опять —
Вспыхнет мир новизной, как волшебным огнем.
Яркий алый цветок будет в сердце сиять,
Если грустно тебе — просто вспомни о нем
Да… два мира, две мелодии, два волшебства… ведь песни людей — тоже волшебство. Из земли пробился красный побег, мгновенно разросся в куст, и расцвела на нем алая роза… пока что одна. И я почувствовал взгляд за спиной. Обернулся — Сельна стояла, обняв ствол вишневого дерева, и молча смотрела на меня. На лице ее не было ни улыбки, ни печали. А потом она перевела взгляд на розу…
С тех пор Сельна ни разу не заговорила со мной о любви. Я встречался с ней в лесу — она была весела и безмятежна. Помогла ли ей волшебная роза или просто она увидела нас с Лиэн в те минуты, когда мы были по-настоящему вместе, и многое поняла? Лишь Семиликая знает… Но я всем сердцем надеюсь, что Сельна все-таки счастлива. Ведь во всех мирах так много поводов для счастья…
История седьмая. Кораблики
— Ты уверена, что это нужно? — спросила ангел Лорели ангела Мирикки, задумчиво глядя на низвергающийся прямо с облака поток звенящей, поющей, искрящейся воды. Вода пробегала по облакам как по руслу, срывалась вниз, в сияющее — как над головой — небо, и там исчезала.
— Это ручей Текущий-Между-Мирами, — тихо ответила Мирикки. — Так называют его в моем мире.
Один из окружавших их ангелов вздохнул:
— Жаль, Мирикки, что ты уже не называешь своим наш мир.
— Зачем нам вода? — удивился второй, у него даже крылья дрогнули. — Чтобы пить, вполне хватает небесного дождя.
— Ты ведь открываешь к нам путь гостям? — уточнил третий.
Мирикки грустно поглядела на них.
— Мой родной мир — всегда мой, — ответила она. — Но и мир Земли — тоже. Ведь увидев радугу там, в лесу у озера, я придумала Семицветье. И оно тоже, конечно же, — мой мир, горячо любимый. Да, ручей — это дверь. Но придет к вам лишь тот, кому это нужно. Неужели прогоните?
Печаль в ее лице постепенно сменялась прежним ровным светом.
— Это же не просто вода. Посмотрите, как красиво!
Ангелы не знали, что ответить. Настоящий ручей с водопадом в мире Воздуха? Гости? Да и связывать миры — хорошая ли вообще идея? Одно они решили для себя: Мирикки — самый странный ангел, когда-либо рождавшийся на облаках в День Жизни.
Лорели молчала. Просто смотрела и слушала. Прозрачная крошечная птичка сидела у нее на плече. Время от времени девушка протягивала руку, чтобы погладить пальцем малюсенькие крылышки.
К водопаду подошел маленький ангел. Долго глядел он на завораживающие переливы струй. Крылья за его спиной взволнованно трепетали. А потом протянул к воде ладони — и вот уже плывут вниз по течению белые птицы с распростертыми, словно в полете, крыльями. Плывут медленно и ровно…
Мирикки улыбнулась.
— Кораблики, — сказал мальчик-ангел.
Девушка взмахнула рукой, словно бросила что-то в ручей из ладони… по воде заскользили миниатюрные корабли с парусами столь же белыми, как оперенье плывущих рядом птиц.
— Вот какие они, только маленькие. А настоящие — огромны.
— Мирикки, — спросил мальчик, — а если ручей — портал, могу ли я отправиться через него в другой мир? Хочу увидеть настоящие корабли!
Она положила руку ему на плечо.
— Если захочешь — конечно, сможешь. И не только через портал. Нужно лишь немного повзрослеть.
Лорели взяла в ладонь хрустальную птичку, что-то шепнула ей и подбросила в воздух. И полетела кроха над ручьем, над величавыми птицами и хрупкими кораблями, и там, где она пролетала — загорались всеми цветами радуги огоньки, опускались на перья и на мачты, ярко переливались и весело подмигивали ангелам.