Семнадцатая карта
Шрифт:
— Спасибо не надо, — сказал Сол, — лучше уж Соньку Золотую Ручку.
— Сонька Золотая Ручка вольная учительница. Она не моей компетенции. И тоже занята до утра.
— С кем?
— Все там. И Иг Волг, и Кум, и Замполит. Сам Виктор Еврофеев им чай с кофием и шоколадом заваривают.
— А Асм где?
— Уборщицу опять — слово на е — в школьном коридоре, — сказал с завистью Валера. — Я сам ее хотел сегодня отодрать, но уступил начальнику.
— Уступил, — усмехнулся Акс, — так он тебя и будет спрашивать.
— А почему бы и не спросить? Галечка моя жена.
— Вот как? — удивился Сол, — и ничего? Ты себя нормально чувствуешь, когда Ас — слово на е — твою жену.
— Ненормально. Щекотно.
— Как?!
— Нервы очень щекочет. — Он закурил сигарету с фильтром. — Куда бы мне вас отправить? — Рыжий задумался.
— О, йес! Есть одна телка. Давно хочет, но никто ее не — слово на е. — Будете?
— Будем, — радостно сказал Акс. — Че-то спать не хочется.
— Перед смертью всегда так, — серьезно сказал сержант, — спать не хочется. Всех вас утром будут расстреливать.
— Че ты нас пугаешь? Слышали уже, — сказал Сол.
— Может еще все обойдется, — сказал Акс.
— Ну думайте, как хотите, — сказал Валера. — Но я бы на вашем месте бежал.
— Да разве убежишь отсюда? — спросил Акс.
— Скорее всего, нет. Но если бы были деньги, можно бы было попробовать. Но денег нет и разговора нет.
— У нас еще есть семьдесят пять баксов.
— Пятьдесят, — решительно уточнил Валера. — Это мало. И знаете почему? Она бесплатно вам не даст. И знаете почему? Это человек с коммерческой жилкой.
— Принципиально не дает бесплатно? — спросил Акс.
— Она, мне кажется, еще никому не давала. Но уверен, просто так не даст. А вы еще мне должны заплатить. Ладно. Двадцать пять мне и двадцать пять ей. Если согласится. Ничего не могу гарантировать. Но мои двадцать пять для вас в любом случае уже плакали. Так что в случае чего я должен буду сдать вам только двадцать пять баксов.
— Ну, ты счетовод, — сказал Сол.
— Тебе бы бухгалтером работать, — сказал Акс.
— Ладно, ладно. Не хвалите раньше времени.
Это была толстенькая, пузатая буфетчица, в больших очках, похожих на бинокль, коричневом платье и полусапожках. Она опоздала на последний автобус и осталась ночевать в своем буфете.
— Очень приятно. Моя фамилия Демократия, — сказала женщина.
— Простите, как? — очень удивился Сол.
— Вы слышали, наверное, про Машку Москва, про Лесю Украинку, а я Юлька Демократия. — Она согласилась на гонорар в двадцать пять долларов и дала им обоим. Правда, по очереди. Сначала Демократия отказывалась, но когда узнала, что эти ребята одни из немногих, кто еще не драл Гайдра, решила:
— Дам!
Они веселились до утра. Парню, который прятался в шкафу, это надоело, и он вылез. Все трое уставились на него.
— Про меня забыли, что ли? — спросил парень, потирая руки. — Мы играли с Юлей до вашего прихода, — продолжал он. Все молчали. — В этих… ну, как их?
Сол нерешительно пожал плечами.
— В жандармов и сыщиков. Нет… подождите… в жандармов и революционеров.
— И кто были вы? — спросил Акс.
— Он был революционером, естественно, — сказала Демократия.
— Юлия Владимировна меня воспитывала, — сказал парень. — Чтоб я понял.
— Что понял? — спросил Сол, и налил себе рюмку водки.
— Я пока еще не понял, что, — ответил парень.
— Давайте, будете третьим, — сказал Акс.
— Нет, — ответил парень, — как-нибудь потом. Я хочу на ней жениться.
— Потом уже придется не как-нибудь, а как следует, — сказала Демократия, чтобы разрядить обстановку.
— Ну как хочешь, — сказал Сол, — а мы пока пройдем еще по кругу. Кстати, как тебя зовут?
— Костя.
— Константин, стало быть, — подытожил Акс.
— Константин Биржевой.
— Очень приятно.
— Нам тоже.
Да всем хорошо. При Демократии.
Ми считал себя не только организатором попоек, поваром, но еще и режиссером. Тоже режиссером. Еще один режиссер. Имеется в виду режиссер кино. Так и сказал ему невысокий кучерявый парень. Они вдвоем курили около котла с ухой. Ми сварил его на утро из остатков судачков. Разговор начался с замечания кучерявого об ошибке Ми в приготовлении судачков а натюрель.
— Во-первых, не а ля натюрель, как вы изволили объявить, а просто а. А натюрель.
— А ты-то откуда знаешь, как правильно? — недовольно осведомился Ми.
— Вы списали этот рецепт у Михаила. А он перекладывал раковыми шейками не судачков а натюрель, а осетрину первой свежести.
— У меня просто не было осетрины. Где я здесь возьму осетрину? Да и сколько бы ее понадобилось!
— Говорят, вы выдаете себя за всемирно известного режиссера Михалковского. Правда ли это?
— Правда. Точнее, не совсем. Это я и есть.
— Да? Тогда почему вы не снимаете?
— У меня есть сценарий уже. И скоро, скоро я буду снимать еще один… ну, если не великий, то очень талантливый фильм. Называется:
В ОКОПАХ ГОРОДА ЭСТЭ
— Но ведь вы не режиссер.
— Я не режиссер?! А кто же тогда, по-вашему, режиссер?
— Ну, я не знаю, кто. Сейчас не думал об этом. Только вы не режиссер.
— А кто тогда я, по-вашему?
— Не знаю, только вы не режиссер.
— Может быть, я повар, по-вашему?