Семья Берг
Шрифт:
— Авочка, беда — Соломона взяли ночью.
— Кто взял, почему?
— Авочка, они взяли. А потом перерыли всю квартиру, унесли много бумаг.
Она была в ужасном состоянии, дрожала, плакала.
— Я знала, знала, что так случится! Он сам виноват, потому что отказался проектировать этот дурацкий Беломорканал. Зачем он сказал тогда Молотову, что неправильно использовать для работы политических заключенных? Зачем?! Что теперь будет?..
Августа растерялась и просто не знала, что и как сделать для несчастной, совсем потерянной Баси Марковны.
— Дорогая
— Ах, Авочка, ничего не обойдется. Мне некогда сидеть, спасибо. Я должна бежать, бежать, бежать. Я даже не знаю — куда мне бежать. Надо еще сказать родственникам. Авочка, умоляю вас, если у вас есть что-то от Соломона — все, что он писал и дарил вам, — уничтожьте это. Потому что это может стать уликами против Сени и вас.
На прощание Августа сунула ей в руки пачку денег.
Пораженный статьей в «Правде», Павел сразу помчался к Августе.
Ее красивое лицо было в слезах.
— Павлик, Виленского арестовали. У меня рано утром была Бася Марковна. Она прибежала, укутавшись в деревенский платок, чтоб ее не узнали. Я все время думаю о Семене, знает ли он об этом? Он ведь продолжает строить Магнитогорский комбинат по проекту Виленского. Я боюсь, не коснется ли это его.
Павлу надо было ее успокоить:
— Я принес статью в «Правде», в ней говорится только о проектировщиках. О строителях нет ни слова. Я думаю, что Сеня вне опасности.
— Ты так думаешь? Ну, дай-то бог. Бася Марковна умоляла меня уничтожить все, что у нас есть от Виленского. Она говорила, что это может стать уликами против Сени.
— У тебя что-нибудь есть?
— Есть его интересные письма из Америки, мы храним их как память.
— Придется с ними расстаться.
— И еще: как раз недавно он оставил у нас ценное охотничье ружье, он говорил, что оно уникальное, очень хвалился им, принес показать, да забыл. Что мне делать с этим ружьем? Семы нет, посоветуй.
Чтобы она меньше нервничала и не чувствовала себя одинокой, Павел остался там ночевать. У него были опасения, что агенты могут заявиться на квартиру, но ей он этого не говорил и оставлять ее одну не хотел. Весь вечер он по винтикам разбирал ружье Виленского, любуясь им. В оружии Павел разбирался, он видел, что это был действительно уникальный именной экземпляр, подарок от бельгийской фирмы «Кокрель-Угрэ», с надписью на прикладе: «В благодарность за сотрудничество». Жалко ему было ломать такое сокровище, но — снявши голову, по волосам не плачут. Особенно такую голову, как у Виленского. Он завернул части ружья в газету, в пакеты положил его письма и записки.
Пока он это делал, Августа тенью бродила возле него и заводила один и тот же разговор:
— Павлик, как могли написать в газете «Правда» такую статью? — это же неправда.
— Авочка, к сожалению, «Правда» стала рупором неправды. Это теперь карающая «Правда».
В полночь, в полной темноте, когда все спали, они с Августой
Жену Виленского, пожилую тихую Басю Марковну, арестовали через несколько дней. Что с ней сделали, куда она пропала — никто не знал. Все эти дни Августа жила в страшном напряжении. А еще через несколько дней в ее квартиру кто-то постучал. Открыла домработница Лена. На пороге стояли незнакомые мужчина, женщина и маленький мальчик.
— Чего надо?
Они не очень хорошо говорили по-русски, Лена позвала хозяйку:
— Ава Владимирна, тут какие-то немцы, что ли, пришли.
Августа вышла к ним:
— Пожалуйста, входите. Вы кого-то разыскиваете, хотите спросить?
На ломаном русском мужчина и женщина, перебивая и поправляя друг друга, заговорили:
— Мы хочим знать, куда мистер и мисиз Сол Виленски. Мы американский иммигрант, наша фамилия Лемперт. Мы приходим на их аппартмент, дверь совсем заперт. На работе тоже нет мистер Сол. У нас ваш адрес, они сказать про вас — вы хороший друзья. Мы пришли знать, куда мистер и мисиз Сол?
Августа совершенно растерялась — что она должна им сказать? Очевидно, сами они газету не читали и никто им про ту статью не говорил. Ей надо было собраться с мыслями.
— Вы садитесь, мы с вами попьем чай. Лена, подай нам чай, пожалуйста.
Сын Лампертов стал играть с маленьким Алешей — они были почти ровесники, а Августа, собрав нервы в комок, чтобы не плакать, разговаривала с американцами, стараясь сдержать дрожь в голосе:
— Наверное, мистер Виленский и его жена срочно уехали по какому-нибудь делу.
— Ага, бизнес-трип, деловая поездка, — закивал головой Ламперт. — Да, да, я понимай, очень большой человек, мистер Сол. А когда они обратно?
— Этого я не знаю. Наверное, не очень скоро.
Про себя она подумала — никогда.
Рассказывая об этом визите Павлу, она вся дрожала:
— Павлик, ну что мне было им сказать? Знаешь, когда к нам в дом во Владикавказе ворвались красные бойцы и стали нас грабить, я и тогда не чувствовала себя так растерянно. Я знала — они считают нас врагами за наше дворянское происхождение. Это была классовая ненависть. Но что происходит теперь, почему арестовали Виленского, этого гения? И совершенно непонятно, почему арестовали бедненькую Басю Марковну, такую милую и добрую женщину. Ты можешь мне ответить?
— Авочка, и я не могу понять. Но я знаю, что во времена французской революции под нож гильотины тоже клали самые умные головы.
25. Беломоро-Балтийский канал
Соломон Виленский отказался проектировать Беломоро-Балтийский канал, и Молотов написал об этом записку Сталину. В ту же ночь Виленского арестовали: по установленной схеме, аресты обычно производились по ночам. В два часа ночи удивленная стуком Бася Марковна пошла открывать дверь: