Семья Тибо, том 2
Шрифт:
– …Берлин немедленно переменил бы тон, – перебил его Штудлер. Германия забила бы отбой, заставила бы Австрию втянуть свои когти, и все кончилось бы полюбовным соглашением – после торга между министерствами иностранных дел.
– Это возможно, но это еще не факт. И, по-видимому, у Грея были все основания опасаться противоположного: если бы Россия получила достоверные сведения о том, что она может рассчитывать не только на французские деньги и армию, но и на флот и деньги англичан, то искушение начать партию с такими козырями, без сомнения, стало бы у нее непреодолимым… Под этим углом зрения, – продолжал Антуан, посматривая на Жака, – поведение Грея выглядит совсем по-иному. Начинаешь понимать, что именно безусловное желание спасти мир и заставило его пойти на такую двойную игру. Он сказал Франции: "Будьте
Штудлер пожал плечами.
– При всей своей добросовестности твой Грей, выходит, очень наивный человек. Потому что Россия через свою разведывательную службу не могла не знать об угрозах Лондона Берлину, что естественным образом побуждало ее надеяться на поддержку Англии. А в это самое время германская разведка информировала Берлин о малоутешительных речах, обращенных Англией к Франции и России… Таким образом, Германия не имела оснований принимать английскую угрозу всерьез… И в конечном итоге эта двойная игра, без сомнения, оказалась на руку войне!
Кстати сказать, почти к тому же выводу пришел и Рюмель, но Антуан не упомянул об этом ни одним словом. Он тщательно отделял известия общего характера, которые считал возможным, не совершая нескромности, передавать своим сотрудникам от всего того, что в непринужденной беседе дипломата казалось ему личными взглядами и конфиденциальными сообщениями последнего. Присутствие Жака побуждало его к еще большей осмотрительности, чем обычно. Поэтому он не собирался рассказывать о том, что в высших сферах уже зондируют почву с целью разузнать, не наступил ли подходящий момент спешно обратиться с прямым призывом о помощи к Великобритании в форме хотя бы личного письма президента республики к королю Георгу. По этой же причине он поостерегся даже намекнуть о некоем определенном событии, которое, по словам Рюмеля, заставило Грея бросить наконец на весы британский меч во время его вчерашней беседы с германским послом. Видимо, позавчера, 29 июля, немцы совершили грубую тактическую ошибку: "Обещайте нам английский нейтралитет, вот что, в кратких словах, будто бы сказали они в Лондоне, – и мы обязуемся после нашей победы соблюдать территориальную неприкосновенность Франции; мы отберем у нее только колонии". Эти заносчивые слова, еще усугубленные отказом взять на себя обязательство не нарушать в случае конфликта бельгийский нейтралитет, вызвали, по словам Рюмеля, негодование Foreign office, повлекли за собой франкофильский поворот в умах всех членов кабинета и побудили английское правительство более открыто перейти на франко-русскую сторону.
Жак выслушал отчет Антуана, не противореча ему. Но он не сдавался.
– За всем этим, – сказал он, – Рюмель, как видно, забывает о сущности вопроса.
– А именно?
– А именно о том, что десять лет назад Великобритания была еще безраздельной владычицей морей и что если она не найдет средства остановить любой ценой все ускоряющееся развитие германского флота, то Англия скоро станет всего лишь второстепенной морской державой. Вот истины, которые общеизвестны, но которые, на мой взгляд, лучше объясняют положение вещей, нежели сомнения и психологические колебания Грея.
– Да, – поддержал его Штудлер. – А какую роль играет в английской политике история с багдадской железной дорогой [45] ? С захватом Германией линии, которая соединяет Константинополь с Персидским заливом, то есть ведет прямо в Индию и угрожает Суэцкому каналу серьезнейшей конкуренцией?
– Что вы хотите доказать всем этим? – небрежно спросил юный Руа.
– Что? – как эхо, повторил Шаль.
– Что у Англии есть важные причины желать войны, которая ограничила бы могущество Германии, – ответил Жак. – И это, по-моему, целиком освещает вопрос.
45
…история с багдадской железной дорогой? – Строительство железной дороги от Стамбула (Константинополя) до Персидского залива через Багдад, которое осуществлялось германским капиталом, имело целью соединить прямым железнодорожным путем Берлин с Индийским океаном. Багдадская железная дорога играла важную роль в планах германской экспансии на Восток. Это строительство привело к обострению англо-германских и русско-германских противоречий. Но реальное значение этого предприятия, которое так и не было закончено к 1914 г., не оправдало возлагавшихся на него надежд.
– У Англии уже были неприятности с Наполеоном Первым, – лукаво заметил Шаль. И добавил с игривой усмешкой: – Правда, что в военном деле Наполеон Первый был таким стратегом, каких никогда не будет в Германии!
Наступило короткое молчание; во всех взглядах промелькнул насмешливый, быстро погашенный огонек.
– А вы не думаете, что, несмотря на все это, можно верить в пацифизм британских правителей? – спросил Жака Жуслен.
– Нет. Когда кайзер заявил: "Наше будущее на морях", – он бросил перчатку Англии. И мне кажется, что в данный момент Англия поднимает эту перчатку. Она питает надежду, которую еще может сейчас питать, – надежду раздавить единственный народ Европы, который ей мешает. Я думаю, что Грей, отлично осведомленный о намерениях России, отнюдь не сомневался, повторяя свои предложения о посредничестве, в том, что они нереальны; я думаю, что он не переставал умышленно вводить ее в заблуждение; я думаю, что в действительности английское правительство считает в конце концов удачей все то, что может сделать неизбежной эту войну, которая ему нужна, – которая ему нужна, но инициативу которой оно не решалось и, может быть, никогда не решилось бы взять на себя.
Он взглянул на брата. Антуан чистил яблоко и, казалось, перестал интересоваться спором.
– Еще в тысяча девятьсот одиннадцатом году, – заметил Штудлер, поворачиваясь к Манюэлю Руа, – Англия сделала все возможное, чтобы вероломно обострить франко-германские отношения из-за Марокко. Если бы не Кайо…
Глаза Жака остановились на Руа. Тот сидел в конце длинного стола При имени Кайо он внезапно поднял голову, и его белые зубы блеснули.
В эту минуту Жуслен, который некоторое время сидел, задумавшись, и рассеянно чистил кончиком ножа и вилкой свежий миндаль, лежавший перед ним на тарелке, оставил это занятие и обвел весь стол своим ласковым взглядом.
– Знаете, как я себе представляю ту повесть, которую создадут будущие историки, рассказывая о переживаемых нами событиях? – спросил он. – Они скажут: "В один летний день, в июне тысяча девятьсот четырнадцатого года, в центре Европы внезапно вспыхнул пожар. Очагом его являлась Австрия. Костер был заботливо подготовлен в Вене…"
– Но искра залетела из Сербии! – прервал его Штудлер. – Ее принес резкий, коварный северо-восточный ветер, который дул прямо из Петербурга!
– И русские, – продолжал Жуслен, – начали немедленно раздувать огонь!
– …с непостижимого согласия Франции… – заметил Жак. – И они стали дружно бросать в костер множество мелких вязанок хвороста, которые давно уже держали наготове!
– А Германия? – спросил Жуслен. И так как никто не ответил, он продолжал: – Германия в это время холодно смотрела, как вздымается пламя и как разлетаются искры… Что это было – двуличие?
– Разумеется! – вскричал Штудлер.
– Нет! Быть может, это была глупость, – вмешался Жак. – Глупость и спесь! Потому что она безрассудно чванилась тем, что может в любое время сузить круг огня, расчистить место вокруг пожарища!
– …и вытащить оттуда каштаны, – сказал Руа.
– Таких вещей не должно бы быть на свете, – грустно прошептал г-н Шаль.
Жуслен продолжал:
– Остается Англия…
– Англия! – вскричал Жак. – На мой взгляд, это очень просто: она с самого начала располагала значительным запасом воды, вполне достаточным для того, чтобы потушить пожар, и – обстоятельство, отягчающее вину, – она ясно видела, как огонь вспыхнул и как он начал распространяться. Однако она ограничилась тем, что крикнула: "На помощь!" – и не стала открывать свои шлюзы… Вот почему, несмотря на роль миротворца, которую она постарается приписать себе в будущем, она все же подвергается большому риску предстать перед судом потомства как тайная сообщница поджигателей!..