Семья Зитаров. Том 1
Шрифт:
Беженцы разобрали палатки и направились вглубь страны. Зитарам пришлось часть вещей оставить на побережье, у чужих людей, разрешивших сложить их в клеть. На следующий день около полудня они доехали до имения, где управляющему нужны были рабочие для уборки урожая, — многих батраков призвали в армию. Хозяину, привыкшему всю жизнь работать на собственных полях, положение батрака вряд ли могло показаться привлекательным. Однако, стиснув зубы, Зитар принял предложение управляющего и поселился в старом доме для батраков. Вместо привычного родного гнезда всей семье пришлось удовлетвориться большой комнатой в полуразвалившемся доме и темной, кишащей тараканами кухней, которой, кроме них, пользовались еще две семьи.
Каждой семье разрешили оставить себе по одной корове и пасти их в помещичьем стаде. Остальных коров Зитар продал армии. Криш нанялся пастухом в имение. Сармите и Эрнест с понедельника отправились в поле и вместе с батраками, под присмотром старосты косили хлеб. В конце концов, переломила себя и гордая Эльза: повязав по-крестьянски платок, она стала ходить на работу. Казалось, последние события смягчили характер девушки. Она перестала насмехаться над окружающими, не сторонилась людей и наконец подружилась с Сармите, чего не случилось за время двухлетней совместной жизни в Зитарах. Да, ей начинала нравиться эта маленькая девушка из Курземе, несмотря на ее простоту и неразговорчивость. Карл любил ее, следовательно, она наполовину свой человек, к которому надо привыкать. Возможно, впрочем, что симпатия эта была вызвана другими, более понятными причинами: одиночество, отсутствие подруги и сходство судеб. Чужбина сближает людей, имеющих общую родину и связанных воспоминаниями. Говорит же пословица: голодный черт и мухе рад…
Устроив семейство, капитан Зитар с Янкой привезли оставленные на побережье вещи и после этого стали работать в имении на обеих лошадях: возили хлеб в амбары, выполняли гужевую повинность, пахали картофельное поле. Находясь целыми днями среди людей, они забывали свое горе — не было времени печалиться.
Зитары уже примирились было с новым положением, когда судьба нанесла им новый удар. Как-то в газете появилось следующее сообщение:
«Штормы, бушевавшие последние дни в северной части Атлантического океана, причинили судоходству большие убытки. У берегов Ирландии потерпели аварию несколько судов. Большой английский торговый пароход „Канадиэн Импортер“, находившийся в пути из Манчестера в Монреаль, затонул в 1200 морских милях к востоку от Ньюфаундленда. На подаваемые „Канадиэн Импортер“ сигналы к нему поспешил американский танкер „Джон Хардинг“, но спасти людей с потерпевшего аварию парохода не представилось возможным из-за высоких волн — они все погибли…»
«Канадиэн Импортер»… Ведь это же тот самый пароход, о котором Ингус писал в своем последнем письме. Он был на нем. Следовательно, Зитары потеряли старшего сына.
3
Через имение пролегал большак, ведущий из Лимбажи на Валмиеру. Почти ежедневно здесь проходила какая-нибудь воинская часть. За это время жители Видземе повидали и сибирских стрелков, и киргизские рабочие дружины, уральских и забайкальских казаков, а изредка здесь брел и летчик, оставшийся без аэроплана. Куда они направлялись, с какой целью их перебрасывали и какой в этом смысл, не знал никто. Казалось, что перед окончательным распадом разгромленная армия в последний раз шествовала перед народом во всем своем многообразии, демонстрируя свою подлинную численность, чтобы затем исчезнуть навсегда в бескрайних просторах России.
Однажды кучер управляющего имением принес весть о том, что в соседнем имении остановился женский «батальон смерти» [58]. И действительно, эти амазонки не заставили себя ждать. В мужских мундирах, стриженые, в брюках, оттопыривающихся по-женски на заду, и в поднимающихся на
— Спасительницы родины!.. Последний оплот Керенского!..
Эрнест Зитар дразнил сестру «смертницами».
— Тебе, верно, тоже хочется надеть галифе? Тебя ведь всегда прельщали военные мундиры. Теперь представляется возможность.
— Я с тобой и говорить не хочу, — отрезала Эльза. — Покури лучше шелк.
Это напоминание теперь уже не волновало Эрнеста.
— Шелк вещь неплохая. А как все-таки насчет батальона? Ты только посмотри, какие у них кони. Скачут как бешеные. Верхом легче бежать, чем пешком. Мне один унтер рассказывал, что у них в батальоне у каждой имеется по кавалеру. Как раз наполовину — сколько дам, столько кавалеров. Интересная служба, не правда ли?
— Ты, вероятно, сожалеешь, что тебя там нет?
— Я бы не прочь к ним попасть.
— Вот пойди и скажи об этом, может, примут. Будет и у тебя дама.
— Ты думаешь, у меня их здесь мало? Э-э… в имении девчонок сколько хочешь.
— Только на тебя ни одна не смотрит. Странно, не правда ли? Такой изящный молодой человек, курит шелк, но почему-то не пользуется успехом. Интересно знать почему?
Так они беззлобно поддразнивали друг друга, и похоже было, что эта словесная перепалка обоим нравилась.
Вскоре после появления «смертниц» в имении остановился один из полков Туркестанской дивизии. Солдаты не ходили ни в какие наряды. Днем они слонялись, обшаривали окрестные крестьянские усадьбы, высматривали картофельные ямы и хлева, а по ночам часть из них играла в карты на деньги, в то время как другие занимались набегами на хутора. Все солдаты были при деньгах. Откуда они их брали, оставалось загадкой. Но по утрам, обсуждая выигрыши и потери минувшей ночи, называли крупные суммы. Кое-кто хвастливо показывал полный кошелек бумажных денег. Редкая карточная игра не кончалась дракой. Иногда по ночам слышалась даже стрельба.
Самые заядлые игроки не участвовали в набегах, так как за деньги могли приобрести то, что другие добывали в ночных походах. Вооруженные винтовками, налетчики смело входили в дом, выдавая себя за лиц, которым поручена реквизиция, и брали все, что хотели. Менее требовательные довольствовались содержимым картофельных ям или курицей, а те, кто был бесцеремонней, вламывались в хлева и клети. Каждое утро в имение к командирам приходили с жалобами крестьяне: у одного украли свинью, у другого унесли ведерко масла, третий жаловался на пропажу теленка. Для отвода глаз изредка производили обыски в помещениях над помещичьей конюшней и большим хлебным амбаром, где размещались «туркестанцы», но ничего не находили. А в парке имения пылали костры и в котлах варилось мясо.
Почувствовав в «туркестанцах» родственных по духу людей, Эрнест Зитар сдружился с ними. Один из взводов расположился в доме садовника, и туда часто наведывался Эрнест. Как-то раз, войдя в комнату, где на полу была разбросана солома и валялись разные солдатские вещи, он заметил в углу большой таз, наполненный медом.
— Попробуй, — предложили солдаты, и Эрнест не заставил себя упрашивать.
На следующий день к командиру полка пришел крестьянин с жалобой: воры ограбили пасеку. Опять обыскали помещение над конюшней и амбар, и по-прежнему безрезультатно. Как бы подчеркивая беспомощность начальства, «туркестанцы» на следующее утро открыто продемонстрировали свои способности: средь бела дня, на глазах начальства, батраков и управляющего имением, они взломали погреб помещика и унесли весь урожай яблок этого года. Офицеры сочли благоразумным скрыться, управляющий видел все, но не сказал ни слова, а появление садовника вызвало веселый смех мародеров.