Серая Женщина
Шрифт:
– Матушка, – окликнул одну из женщин молодой человек, а когда та посмотрела на него, показал через плечо на чужаков и вернулся к чтению, время от времени, правда, поглядывая на Лоис из-под густых темных бровей.
Высокая, плотно сложенная женщина старше средних лет вышла из кухни и остановилась, рассматривая прибывших.
– Это Лоис Барклай, племянница мистера Ральфа Хиксона, – представил гостью капитан Холдернесс.
– Ничего о ней не знаю, – ответила хозяйка низким, почти мужским, таким же, как у сына, голосом.
– Мистер Хиксон получил письмо сестры, не так ли? Я сам отправил его с посыльным по имени Элайас Велкам, который вчера утром выехал из Бостона сюда.
– Ральф Хиксон не
Лоис, чье сердце минуту назад застыло от ледяного приема, внезапно почувствовала, как в ответ на оскорбительный отзыв об отце слова сами срываются с губ, и неожиданно для капитана и самой себя заговорила:
– Возможно, в тот день, о котором вы, мадам, говорите, благочестивые люди оставили свои церкви. Но не только они сохранили благочестие, и никому не дано право определять его степень по собственному усмотрению.
– Хорошо сказала, девочка, – одобрил капитан, восхищенно взглянув на спутницу, и по-отечески похлопал по спине.
Минуту-другую Лоис и тетушка в упор молча смотрели друг на друга. За это время лицо девушки сначала вспыхнуло, а потом покрылось мертвенной бледностью, глаза наполнились слезами в ответ на сухой, уверенный взгляд Грейс Хиксон и совершенно неизменное лицо.
– Матушка! – окликнул молодой человек, неожиданно живо поднявшись. – При первой встрече с кузиной нехорошо вести себя таким образом. Впоследствии Господь может даровать ей свою милость, но сейчас она и ее спутник моряк нуждаются в отдыхе и пище.
Он не стал дожидаться ответа на свои слова, а опять сел и погрузился в чтение. Судя по всему, молодой человек не сомневался, что неприветливая матушка в точности исполнит распоряжение. Действительно, не успел он закончить фразу, как та показала на длинную деревянную скамью возле стены и, смягчив выражение лица, произнесла:
– Манассия говорит правду. Посидите здесь, пока Фейт и Натте приготовят и подадут еду. А я тем временем пойду к мужу и сообщу, что приехала его племянница – или та, которая называет себя таковой.
Она вернулась в кухню и дала указания старшей из девушек – как поняла Лоис, своей дочери. Пока хозяйка говорила, та стояла неподвижно, не глядя на незнакомцев. Она была похожа на брата Манассию, но обладала более привлекательными чертами лица. Особенно Лоис удивили большие, глубокие, таинственные глаза: она успела их рассмотреть, когда девушка подняла голову, чтобы взглянуть на приезжих. Рядом с высокой крепкой нескладной матерью и едва ли более изящной сестрой постоянно крутилась девочка лет двенадцати или около того. Ни та ни другая не обращали внимания на проказы, озорные выходки и даже гримасы в адрес Лоис и капитана Холдернесса, которые сидели лицом к двери – уставшие с дороги и расстроенные откровенно неприветливым приемом. Чтобы утешиться и успокоиться, капитан достал табак и принялся жевать, и уже пару мгновений спустя к нему действительно вернулось обычное жизнелюбие, так что он тихо пробормотал:
– Ах, негодяй Элайас! Вот уж я с ним разберусь! Если бы вовремя доставил письмо, тебя приняли бы совсем по-другому. Ничего: как только подкреплюсь, сразу пойду на поиски парня, заберу письмо и принесу сюда. Тогда все сразу наладится, девочка. Прошу, не падай духом. Не выношу женских слез. Ты просто устала от тряски и проголодалась.
Лоис смахнула слезы, осмотрелась, чтобы отвлечься, и заметила, что Манассия тайно наблюдает за ними своими глубоко посаженными глазами. Взгляд этот вовсе не был недоброжелательным,
Ральф Хиксон был намного старше жены, а из-за болезни выглядел совсем дряхлым. Он никогда не обладал силой характера Грейс, а возраст и слабость и вовсе превращали его едва ли не в ребенка. Однако, в отличие от супруги, отличался добротой и сердечностью. Вот и сейчас он поднял дрожащие руки навстречу Лоис и приветствовал ее как родную, ни на миг не задумавшись о пропавшем письме, а сразу признав в ней родную племянницу.
– О, как хорошо, что ты не побоялась пересечь океан, чтобы познакомиться с дядюшкой! И дорогая сестра Барклай тебя отпустила!
Лоис пришлось объяснить, что дома, в Англии, не осталось никого, кто мог бы по ней скучать; что родители умерли, а матушка перед смертью завещала поехать в Америку, найти дядю и попросить приюта. Слова дались с тяжелым сердцем – тем труднее, что из-за затуманенного сознания больного повторять историю пришлось несколько раз. Наконец Ральф Хиксон понял, о чем говорит племянница, и зарыдал как дитя, причем скорее оплакивая собственную потерю сестры, с которой не виделся двадцать лет, чем судьбу стоявшей перед ним сироты. Лоис, в свою очередь, изо всех сил сдерживала слезы, стараясь не проявлять слабость в чужом странном доме. Главным образом заставлял ее проявлять сдержанность неприязненный взгляд тетушки. Родившись в Америке, к английским корням мужа Грейс изначально относилась с ревнивым недоверием. В последние же годы, когда из-за слабоумия Ральф забыл о причинах бегства с родины и постоянно оплакивал добровольное изгнание, считая его главной ошибкой жизни, заочное осуждение далеких родственников приобрело болезненную остроту.
– Хватит! – оборвала, наконец, причитания мужа Грейс. – Сдается мне, что, оплакивая давно умершую сестру, ты забываешь, в чьих руках находится наша жизнь и смерть!
Справедливые слова прозвучали не ко времени. Лоис взглянула на нее с едва скрытым негодованием, лишь усилившимся от того презрительного тона, с которым Грейс обращалась к мужу, поправляя ему постель.
– Можно подумать, что ты безбожник: так плачешь по разлитому молоку. Правда в том, что с возрастом ты совсем впал в детство, а ведь когда мы женились, во всем полагался на Господа. Иначе ни за что не вышла бы за тебя. Нет, девочка, – обратилась она к Лоис, заметив ее возмущение. – Тебе не удастся унизить меня сердитыми взглядами. Я честно исполняю свой долг; в Салеме не найдется ни единого человека, кто осмелится сказать дурное слово о Грейс Хиксон – как о работе, так и о вере. Благочестивый мистер Коттон Мэзер [48] признался, что даже ему есть чему у меня поучиться. Так что советую тебе смириться и постараться, чтобы Господь отвел тебя от предосудительных манер, послав жить в Сион, где на бороду Аарона каждый день падает драгоценная роса [49] .
48
Мэзер Коттон (1663–1728) – пресвитерианский священник Второй церкви Бостона.
49
Псалом Давида, 132:1–3: «Это – как драгоценный елей на голове, стекающий на бороду, бороду Ааронову, стекающий на края одежды его; как роса Ермонская, сходящая на горы Сионские, ибо там заповедовал Господь благословение и жизнь навеки».