Сердце Ёксамдона

Толстова Ольга

Машин не было, и Ли Кын бросился через улицу, игнорируя дорожную разметку. Юнха принципиально прошла дальше до перехода и пока добралась кружным путём до ресторанчика, Ли Кын и Чиён уже о чём-то тихо спорили.

— …Когда ты начал на похоронах расспрашивать меня о кузене, я так и подумала: ну, дело явно серьёзное! — шёпотом ругалась Чиён, и по голосу было слышно, что она очень не в духе. Тепло грозило вот-вот обернуться огненным штормом. — А теперь ты не хочешь говорить мне, в чём именно оно состоит!

—

А мы можем не идти в этот ресторан? — вклинилась Юнха. — Там подают еду, от которой пропадает аппетит у нормальных людей.

Чиён обернулась к ней всё ещё с грозным видом, но потом притворилась, что успокоилась.

— Можем хоть вон там поговорить, — Чиён кивнула на кладбище. — Мне всё равно.

— Спасибо, мы там только что были, — вежливо отказалась Юнха. — Я могу объяснить тебе, что происходит. Но, возможно, лучше тебе об этом не знать.

— Он втянул и тебя?

— Не думаю, что кто-то из нас мог поступить иначе.

Юнха сказала это вслух, и всё стало определённым.

Она уже не сможет повернуть. Её история с таинственными делами духов, с «расследованием» Санъмина могла закончиться, как только истёк срок командировки. Мун и Ли Кын твердили правду: она выполнила свою часть сделки, четыре недели разбирала бесконечные бумаги с хрониками «Чонъчжин», и в обмен получила возможность снова быть на хорошем счету у начальства. Всё остальное — её решение. Если она сейчас не уйдёт, никого не сможет обвинить потом, что бы ни произошло.

Но она не могла поступить иначе: когда думала об этом, ей чудился дым горящей фанеры. Треск опор под землёй. Чёрный узор теней, стелящийся по улицам Ёксамдона.

— Но тебе необязательно всё знать, нам достаточно встречи с прокурором Имом, — повторила Юнха.

— Ты сумасшедшая? — разозлилась Чиён. — Ну ты что думаешь — я не буду вам помогать?

— Это грозит… — Юнха подыскивала слова.

Чиён схватила её за руку: кожа подруги показалась Юнха в первый миг горячей, как у человека в лихорадке.

— Да мне всё равно, — ответила Хан Чиён. — Так что давай рассказывай — пока мы добираемся до дома. Где-то по дороге найдём место потише, а пока придумывайте реплики.

— Я тебя провожу, — тут же подал голос Ли Кын.

— Это и так понятно, — проворчала Чиён, будто не заметив этого «тебя» вместо «вас двоих».

В пятницу мама Чиён приготовила чапчхэ — её любимый племянник не так уж часто навещал тётушку, так что она суетилась и переживала, что масла недостаточно и что овощи, несмотря на сезон, из-за жары все как будто несвежие.

Чиён пригласила Ок Муна, о чём сообщила Юнха в последний момент. Нетипично молчаливая и всё ещё немного злая на всех, Хан Чиён заявила, что Ок Мун — единственный приличный человек среди

них, потому что не стал врать ей и от чего-либо отпираться, когда она спросила прямо, насколько он замешан и собирается ли что-то делать?

— Он вообще ни при чём, — слабо возразила Юнха, потому что с человеческой точки зрения никакой помощи владелец «Доходных домов Чонъчжин» в операции «Возмещение» оказать не мог. И привлекать его причин не было тоже.

— Он же не просто так этому проекту сопротивлялся? — проницательно ответила Чиён. — Но я его, конечно, не за этим пригласила. Что бы он ни знал… чую, не расскажет.

Юнха подумала, что вряд ли Ок Мун может рассказать о подоплёке дела или же об истинном источнике своего знания.

Ещё хуже было, что она и сама не знала ни того, ни другого. Мун так и не объяснил ей ничего, а потом и вовсе попытался избавиться от неё. Нет, он-то наверняка считает это защитой.

Если не хочет больше её видеть, зачем сказал, что скучает по ней?

— Пф-ф, — пробормотала Юнха.

— Что?

— Пахнет вкусно, а я голодная, — выкрутилась она.

Они сидели на кухне, готовя закуски, хотя чапчхэ, конечно, для гостей затмит всё. Оно было таким вкусным, что мама Чиён готовила его в самом деле только по праздникам, чтобы не вызывать у людей зависимости.

Обычно в семье Чиён так все говорили, слизывая соус с ложек и с сожалением глядя на опустевшее блюдо.

Юнха припомнила это, когда спустя три часа прокурор Им — всё ещё молодой, подтянутый и с на удивление крупным носом, так и сказал:

— Тётя, твоё чапчхэ у нас бы по разделу запрещённых веществ прошло, хочется ещё и ещё его есть!

Мама Чиён тут же довольно положила племяннику в чашку ещё лапши.

Юнха сидела между прокурором Имом и Муном, и первый то и дело бросал на Ли Кына быстрые внимательные взгляды, как будто оценивая его. А Мун почти не говорил, за исключением комплиментов и благодарностей хозяевам, но каждое его движение отдавалось в Юнха так, будто она всё время чего-то ждала.

Его присутствие было острым, как клинок, то и дело рассекающий воздух.

Ужин закончился, Чиён тут же вызвалась проводить гостей, её родители не возражали, и только Чиун подозрительно посмотрел сперва на неё, а потом на Ли Кына, которого принимал за давно знакомого Ким Санъмина. Вот только Ли Кын сегодня то и дело выбивался из образа: слишком много говорил, слишком много шутил и слишком уж заботливо подкладывал в чашку Хан Чиён закуски. Он и уселся рядом с ней, почти оттолкнув её брата, прямо проскользнул змеёй.

Мун, выходя из дома Чиён, коснулся дверного проёма — чуть задел его пальцами, и Юнха, кажется, единственная заметила, что в этом движении не было ничего случайного.