Сердце пяти миров
Шрифт:
Шербера подхватила под руку споткнувшуюся об острые камни акрай и помогла ей удержаться, почти не отвлекаясь от мыслей.
Фрейле принял решение идти и ночью. Луна была такой яркой, что можно было прясть, войско хорошо отдохнуло, а за каменистым гребнем их снова ждала долина и река. Лошади негромко ржали, переговариваясь, бряцало оружие, стучали колеса телег, перепрыгивая камни. Воины почти не говорили — слишком заняты были тем, чтобы глядеть под ноги. Лишь из повозок целителей изредка доносились приглушенные стоны раненых.
На вершине гребня снова объявили привал. Дорога вилась меж камней
Убедившись, что никому нет до нее дела, Шербера быстро перепрыгнула через нагромождения камней и оказалась на новом пути. Ноги быстро понесли ее к крутому спуску. Тропинка сделала виток и бросилась вниз между камней в том единственном месте, где можно было спуститься, не переломав ног. Шербера оглянулась на войско и решительно шагнула на спуск, стараясь ступать на крепко сидящие в земле камни и не промахиваться. Лететь пришлось бы с высоты добрых три человеческих роста.
Она и сама не знала, почему поверила тому, что увидела. Но ей показалось, что камни у спуска темнее, чем те, что его окружают, почти черны — и это не тень, не мрак, играющий с ней в игры. Она ступила на узкую каменную площадку, скрытую от основной дороги огромными валунами, окружающими спуск, и поняла, что не ошиблась.
Это были не просто камни.
Это был афатран. Слово из языка народа, живущего на берегу Каменного водопада. Оно звучало одинаково во всем мире, потому что во всем мире был только один камень, превосходящий по твердости любое железо, дар Инифри, из которого кузнецы ковали самое сильное и острое оружие этого мира — мечи-афатры, полные боевой магии и живущие собственной нежизнью, которая тоже иногда прерывалась. Никто не знал, почему, но однажды свет афатра мог погаснуть, и тогда меч превращался в обычный камень и трескался от неосторожного движения, и рассыпался в пыль от касания руки.
Когда умирал меч, воин считался проклятым.
Камень тускло блестел своим собственным темным светом, и Шербера остановилась у валунов и коснулась одного, чувствуя, как магия внутри нее волнуется и плещется, почувствовав другую магию. Казалось, камень и в самом деле живой, и Шербера спросила себя, а больно ли ему, когда от него откалывают кусок? Ей показалось, что она заметила что-то в углублении между двух огромных кусков скалы чуть выше, какое-то свечение, и она, приноровившись, поставила ногу на камень и поднялась, цепляясь за валун, подпрыгнула, пытаясь за него заглянуть, но не смогла — была слишком маленького роста, чтобы увидеть.
Шербера безуспешно окидывала взглядом камни рядом, думая, куда бы наступить…
— Ты зря ходишь одна, женщина.
Она развернулась на голос, втягивая носом воздух и удивленная, почти напуганная тем, как бесшумно спустился по такому крутому спуску, не потревожив и камешка, Прэйир. Но он стоял рядом, в нескольких шагах от нее: огромный, могучий, надежный, славный воин. Стоял, держа руку на мече, готовый защитить ее, если потребуется, от чего бы ни пришлось, хоть защищать здесь было и не от чего.
— Но мы ведь недалеко от лагеря, — сказала
Прэйир подступил ближе, заслоняя серебристый свет луны, закрыл собой остальной мир. Шербера только сейчас увидела, что на нем — та самая рубица, которую днем она принесла в его палатку, и неожиданно в горле у нее пересохло.
— Ты принесла мне рубицу. Она пахла рекой и песком. Ты почистила ее, акрай?
— Да, — сказала она, не отводя взгляда.
— Что ты увидела за валуном? — Но она и не ждала благодарности.
— Там есть железо в дыре между камней, — сказала она, почти уверенная в том, что не ошиблась.
— Железо не водится в пустыне и не живет в камнях, — сказал он, мотнув головой, но неожиданно удивил ее следующими словами. — Отойди. Я посмотрю сам.
— Ты не пролезешь в эту дыру, ты слишком большой. Я маленькая, и мне будет легче взобраться и посмотреть, — сказала Шербера, упрямо задрав подбородок. — Подсади меня, и я сама погляжу.
— Ты привыкла отдавать указания своим другим спутникам, — прорычал он сквозь зубы. — Со мной не выйдет, акрай.
Несколько мгновений они испепеляли друг друга взглядами, но Шербера не отвела глаз. Она знала, что права. В углубление смогла бы пролезть только она, и она была достаточно храброй, чтобы это сделать.
— Повернись, — сказал он, наконец, почти не разжимая губ.
Шербера смогла скрыть торжество во взгляде.
Сильная рука приподняла ее, и Шербера оказалась на куче афатрана. В углублении и в самом деле что-то блестело, но она не могла понять что — ночного света было мало, да и оказавшись в нише, Шербера заслонила себе плечами свет. Она распласталась на жестких камнях, вползла в узкое пространство, помогая себе руками и отталкиваясь ногами, просачиваясь меж двух огромных валунов, как земляной червяк. На мгновение ее тело оказалось сжато в объятьях камней размером с дом, каждый из которых мог с легкостью раздавить ее, не оставив следа.
Но Шербера только втянула живот, выдохнула — и проползла.
Ход почти сразу стал шире, и неожиданно Шербера оказалась в каменном мешке, в пещере, где смогла бы усесться и не задеть головой свода, если бы захотела. Стены пещеры, сделанные из афатрана, чуть заметно светились, и этого света ей хватило, чтобы увидеть человеческие останки, лежащие грудой белесоватых костей прямо у нее под рукой.
Шербера вскрикнула.
— Женщина! — зарычал Прэйир.
— Подожди! — крикнула она. — Я просто испугалась. Здесь человеческие кости…
Шербера вгляделась внимательнее, приподняла, чуть поморщившись от запаха тлена, остатки одежды, сделанной из какой-то неизвестной ей ткани. Ей не нужно было гадать, от чего погиб этот человек — засохшие трупы зеленых червей усеивали весь пол пещеры. Он погиб от лихорадки, которую принесли зеленокожие. Потерялся в пустыне или скрылся, раненый, от врага, и нашел свой конец здесь, в одиночестве, забытый всеми и всем. Она увидела бережно свернутый свиток подле тела. Развернула его, почти не удивившись тому, что увидела — буквы, неизвестный язык, много слов, рассказывающих какую-то историю, — и свернула снова, бережно, стараясь не испачкать.