Сердце волка
Шрифт:
Он еще больше приоткрыл дверь, бесшумно прошмыгнул внутрь и, снова сжимая пистолет обеими руками, внимательно огляделся. Помещение было низким, но такой большой площади, что свет от лампочки рассеивался, не достигнув дальней стены. Было слышно неторопливое гудение тяжелых механизмов. А еще здесь пахло сухим теплом, медикаментами и… страхом.
Голоса доносились слева, где, кроме всевозможных труб и кабелей, виднелись большие и казавшиеся удивительно гладкими металлические конструкции. Это были отнюдь не сверкающие многочисленными лампочками машины, описанные в научной фантастике, а всего лишь незатейливые алюминиевые емкости, внутри которых что-то вибрировало. Из-за крайней из этих емкостей падала тень причудливой формы, двигавшаяся в одном ритме с говорившим человеком. Разговаривали на русском языке или на каком-то другом, и разговор был явно не о погоде.
Штефан на цыпочках подошел к алюминиевым емкостям, опустился на одно колено и осторожно выглянул из-за края своего импровизированного укрытия. Алюминиевая стенка емкости вибрировала так сильно, что почти причиняла боль прислонившемуся к ней Штефану. А еще она была горячей.Штефану оставалось только надеяться, что механизмы, находившиеся внутри алюминиевых конструкций, смогут выдержать удар пули: те четверо, которые стояли по другую сторону этих емкостей, были вооружены. У двоих из них имелись пистолеты, а третий, к ужасу Штефана, держал в руке автомат устаревшей конструкции — с очень длинным стволом и круглым магазином размером почти с тарелку. У четвертого мужчины оружия не было, но это отнюдь не означало, что он действительно не был вооружен. Левый рукав его рубашки был разорван и пропитан кровью.
Штефан по-прежнему нигде не видел ни Ребекки, ни Евы.
Он лихорадочно соображал, как ему поступить. Не было никакого сомнения в том, что резню наверху устроили именно эти люди. А еще было совершенно ясно, почемуони это сделали: Штефан узнал по крайней мере одного из них.
Когда он видел этого человека в последний раз, тот был одет в белую маскировочную форму и держал в руках гораздо более мощное и современное оружие. Кроме того, сейчас он был не особенно хорошо выбрит. Но Штефан сразу же узнал его и теперь уже не сомневался в том, что эти четверо были членами отряда Баркова. Они явились сюда, чтобы выставить ему и Ребекке счет за интервью с их предводителем.
Быть может, Ребекка уже заплатила по этому счету…
Штефан подумал об этом как-то спокойно, совершенно без эмоций. И примерно с тем же, однако еще более путающим спокойствием он вдруг понял, что если Ребекка действительно мертва, то он убьет всех этих людей. Возможно, когда он попытается это сделать, у него ничего не получится и он лишь погибнет сам. Но это уже не имело никакого значения. Сначала он выстрелит в человека с автоматом, затем, если успеет, еще в одного, прежде чем двое остальных прикончат его самого. Смерть теперь не пугала Штефана: то существо, которое в нем проснулось, руководствовалось прежде всего таким непопулярным понятием, как справедливость.
Все-таки, пожалуй, не стоило торопиться с выводами. То, что нигде не было видно Ребекки, отнюдь не означало, что она мертва. С того места, где он стоял, ему было видно далеко не все, что находилось за алюминиевыми емкостями. Штефан решил подобраться ближе, пусть даже риск быть замеченным возрастал при этом в несколько раз.
Штефан затаился в своем укрытии и быстро, но очень внимательно осмотрелся. То, что он увидел, не вселило в него особого оптимизма: позади трех металлических емкостей виднелась сплошная массивная стена, состоящая из толстых, в руку толщиной, труб и всевозможных кабелей и поднимающаяся почти до потолка. С другой стороны емкостей был проход, но добраться туда незамеченным не представлялось возможным.
Штефан напряженно размышлял, как ему поступить. Не было смысла просто сидеть и ждать, что проблема разрешится сама собой. Он отчетливо чувствовал, какими сосредоточенными были эти четверо наемников. Если бы они вышли из-за емкостей, сразу же увидели бы его — и тогда он пропал.
Штефан посмотрел вверх. Алюминиевые емкости были более чем двухметровой высоты, и карабкаться по ним было не легче, чем по вертикальному стеклу. Кроме того, он не был уверен, что сможет залезть на них без шума.
Однако другого выхода не было. Русские стали разговаривать еще громче, и Штефан осознал, что они вовсе не спорят, а просто оживленно обсуждают, что им делать дальше. Время работало не на Штефана. Если он собирался что-то предпринять, то надо было это делать немедленно.
Он поставил пистолет на предохранитель, засунул его за пояс и поднял руки. Без особого труда ухватившись за верхний край алюминиевой емкости, Штефан собрался с силами и, сжав зубы, стал карабкаться вверх. Поначалу это делать было легче, чем он предполагал, но только поначалу. Металл был горячим и вибрировал так сильно, что у Штефана даже зубы заныли. Кроме того, он не мог запрыгнуть наверх одним махом, потому что между верхним краем емкости и потолком было всего лишь полметра, и ему пришлось заползать наверх постепенно, сантиметр за сантиметром втягивая туда свое тело.
Как ни странно, это у него получилось, хотя он затем и пролежал на емкости почти минуту, не в силах пошевелиться, с колотящимся сердцем и сбившимся дыханием. Емкость под ним тихо гудела. Голоса русских слились в сознании Штефана в единое угрожающее бормотание, а вокруг было уже не тепло, а жарко.
Он медленно поднял голову, глубоко вдохнул и тут же понял, что даже этот тихий звук может привлечь внимание русских. Штефан в тот же миг затаил дыхание и прислушался, но, к счастью, не заметил никаких изменений в ритме звучания доносившихся до него голосов. Тогда он осторожно вытащил пистолет из-за пояса и начал потихоньку ползти вперед по горячему металлу.
Громадные алюминиевые емкости находились так близко одна от другой, что он вполне мог незаметно перебраться с одной на другую. Однако теперь его волновала новая проблема: металл под ним был уже таким горячим, что Штефан еле-еле мог терпеть. Тем не менее он продолжал медленно ползти вперед и, миновав среднюю емкость, оказался на третьей — и последней — из них. Голоса четверых наемников раздавались теперь непосредственно под Штефаном.
Однако он услышал еще один звук — тихое прерывистое всхлипывание ребенка. Оно доносилось из пространства между металлическими емкостями и стеной помещения…
Когда Штефан продвинулся еще чуть-чуть вперед и посмотрел через край емкости вниз, его сердце сильно сжалось.
Да, он оказался прав: Ребекка и Ева действительно находились здесь, в этом узком — не более полуметра в ширину — пространстве между металлическими емкостями и стеной помещения. Девочка сидела, скорчившись, в углу и всхлипывала, но при этом в издаваемых ею звуках чувствовалось и еле слышное рычание, да и вообще она казалась скорее агрессивной, чем испуганной.
Ребекка лежала на спине. По всей видимости, она находилась в бессознательном состоянии. Ее больничная ночная рубашка была порвана в нескольких местах, а на правом боку виднелась кровь. Похоже, раны от укусов под ребрами снова открылись. Лицо Ребекки было опухшим — наемникам, наверное, пришлось несколько раз ее ударить, чтобы заставить подчиниться.