Сердце волка
Шрифт:
— Дерьмовая ситуация, да? — спросил Штефан, не узнавая собственного голоса. Действительно, хотя в его голосе и прозвучали истерические нотки, он, тем не менее, показался Штефану уж слишком спокойным для такой отнюдь не спокойной обстановки. — Ты понимаешь, что я говорю?
Штефан не получил на свой вопрос никакого ответа, но это еще ничего не значило. Может, его противник просто предпочел промолчать. Пытаться говорить в подобной ситуации, очевидно, означало проявить слабость.
Тем не менее Штефан продолжал говорить:
— Мы сейчас можем либо одновременно друг друга прикончить,
Это было просто смешно. Хотя произнесенные Штефаном слова смог бы понять любой, кто хоть немного говорил по-немецки, они вполне могли показаться наивными и даже глупыми — пригодными разве что для какого-нибудь диалога в третьесортном телесериале, но не в реальной жизни. И потому единственное, что сейчас имело значение, — это то, что Штефан мог прочесть в глазах наемника.
А то, что он там увидел, сильно поразило его.
Во взгляде наемника не чувствовалось абсолютно никакого страха, как не чувствовалось там и уважения к тому оружию, ствол которого упирался ему прямо в лоб. Этот человек в самом делебыл профессионалом. Ему, по-видимому, потребовалось не более секунды, чтобы оценить, кто стоит перед ним и чего от него можно ожидать. И он, к большому удивлению Штефана, по всей видимости, решил, что Штефан вполне способен вовремя нажать на спусковой крючок. Сам Штефан сильно сомневался в том, что способен на это, но отнюдь не собирался рассеивать заблуждения русского по этому поводу.
— Ну ладно, — сказал Штефан. — Не знаю, понимаете вы меня или нет, но если даже и нет, то можете, наверное, догадаться, что я намереваюсь сейчас сделать. Мы сейчас уйдем отсюда, и если вы попытаетесь нам помешать, то я лишу жизни как минимум одного из вас. Понятно?
Наемник, стоявший перед Штефаном, даже не шелохнулся, но что-то в его взгляде подсказало Штефану, что он все понял. Штефан молил Бога, чтобы это было именно так. Сейчас его жизнь зависела от правильности этого предположения.
— Бекки, ты можешь идти?
— Конечно, — ответила Ребекка.
Ее голос дрожал. В нем чувствовались такие невыносимые страдания, что Штефан невольно вздрогнул. Тем не менее он услышал, как она поднялась и взяла на руки Еву. Черт возьми, он мог слышатьзвуки, сопровождавшие ее малейшее движение!
— Иди к двери, — продолжил Штефан. — Только медленно.
Он услышал, как она пошла к двери — неторопливо, волоча ноги. Легкий шорох подсказал Штефану, что она задела плечом край алюминиевой емкости, и Штефан мысленно взмолился, чтобы Ребекке хватило сил и она смогла бы устоять на ногах и удержать Еву. Она должнабыла справиться с этим.
Штефан стал медленно поворачиваться, чтобы посмотреть на Ребекку хотя бы краешком глаза. Наемник также стал медленно поворачиваться в ту же сторону, копируя движения Штефана, словно в какой-то детской игре.
Штефан по-прежнему не спускал с него глаз. Он понимал, что стоит ему это сделать хотя бы на миг — и он распрощается с жизнью. Как только наемник заметит, что Штефан отвел взгляд
— Иди! — еще раз сказал он Ребекке. — Быстрее. Не жди меня.
Он видел Ребекку лишь в виде расплывчатой тени на самой границе своего поля зрения. Она двигалась очень медленно — возможно, она просто не могла идти быстрее. Штефан вдруг удивился тому, что никому из троих наемников не пришло пока в голову захватить ее в качестве заложника, однако уже в следующий миг он подумал, что это, пожалуй, не имело смысла. Все козыри уже были в игре. Угрожая Ребекке, они все равно не заставили бы его опустить пистолет. Они знали, что Штефан ясно понимал: в следующую секунду и его, и Ребекку убили бы. И тут Штефан неожиданно осознал, чтоон сейчас сделал и почемудо сих пор еще жив: он полностью захватил инициативу и теперь устанавливал правила игры. Возможно, он делал это не очень умело, и вряд ли такая ситуация могла сохраняться долго, но, даст Бог, он сумеет ею грамотно воспользоваться.
И вдруг что-то изменилось. Штефан осознал смысл этого изменения лишь через секунду после того, как оно произошло: в его живот уже не упирался ствол автомата. Наемник отвел автомат в сторону, демонстративно направил его ствол в пол и отступил на полшага. Затем он кивнул. Его глаза сверкали от гнева, но в них, как показалось Штефану, светилось и уважение к своему противнику. Безусловно, Штефан вряд ли мог заставить такого человека бояться его, однако он заставил этого русского признать в Штефане достойного противника. А это кое-что значило!
Еще две или три секунды они стояли неподвижно, впившись друг в друга взглядами. Так и не дождавшись от Штефана реакции, русский еще раз кивнул, подчеркнуто медленно убрал левую руку с автомата и указал ею на что-то позади Штефана, по-видимому на дверь.
И тут Штефан чуть было все не испортил: он еще пару секунд стоял в полной растерянности, словно не веря в то, что действительно победил. Затем он наконец слегка кивнул в ответ и стал пятиться в том направлении, где находилась дверь. Его пистолет по-прежнему был направлен прямо в лицо наемника, хотя Штефан внутренне сомневался, что сможет попасть в него с такого расстояния.
Так он и пятился, пока одна из его ступней не уперлась в какое-то препятствие — скорее всего это был порог. Штефан почти переступил через этот порог, тщетно пытаясь восстановить в своей памяти вид коридора, и затем замер на месте. Еще одно движение — и он окажется за дверью, а стало быть, выпустит из своего поля зрения четверых наемников. Они уже не целились в него, а просто внимательно наблюдали за ним. Штефан понимал: он еще не выиграл эту партию, а просто сделал очень удачный ход. Однако игра велась не по честным правилам, и его сиюминутное преимущество могло быть вскоре утрачено.