Серебряный меридиан
Шрифт:
дельцем компании наравне с девятью ведущими актерами под
патронажем лорда-камергера.
Следующий 1595 год продолжил череду гастролей. Летом они
давали представления в Кембридже и Ипсвиче, работая без от-
* Шекспир У. Генрих V (пер. Е. Бируковой).
261
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
дыха. Необходимо было хорошо заработать и запастись прови-
зией – в Лондоне
реживала истощение после долгих чумных месяцев.
Еще через год на семью Шакспиров обрушилось несчастье.
Уильям тогда вернулся из Маркет-Холла в Фаршеме и оживленно
обо всем рассказывал Виоле, когда принесли то злополучное
письмо. Виола, не распечатав, передала его брату.
— Это от Энн, — сказал он и скроил постную гримасу.
Написанное под диктовку незнакомой рукой — Энн так и не ос-
воила навыки письма — оно, как всегда, должно было содержать
отчет жены о хозяйстве, прибыли и убытках и одну строчку
о здоровье детей. Он все еще надеялся, что она хотя бы в память
об их первых горячих годах возьмет да и научится писать сама
и напишет ему что-нибудь ласковое. Вздохнув, он распечатал
письмо. Прочитал и стал белым, как мел. Там было не о здоровье
детей. Это была мольба, был зов. Со времени написания письма
исполнился месяц. Виола смотрела в его искаженное лицо и боя-
лась спросить.
— Ну почему, почему не отправить это срочным нарочным, по-
чему не заплатить вдесятеро!.. Почему…
— Скажи, что? кто?
— Он болеет. Никто не знает, чем. Судя по письму, уже месяц.
Он яростно отбросил письмо, схватил куртку, дорожную сумку
и кинжал и вылетел из комнаты. Виола бросилась за ним вниз, он уже завернул к стойлам. Добежав, она увидела, что он отвя-
зывает лошадь.
— Уилл, кто?
— Гэмнет. Месяц назад он был жив. Месяц!
Это был поздний вечер девятого августа.
Одиннадцатого августа Уильям добрался до Стратфорда.
В доме на Хенли-стрит было пусто. Он нашел родных у церкви
Святой Троицы. В нескольких шагах от нее в могилу опускали
гроб с его единственным сыном — Гэмнетом, так редко видев-
шим его за свою недолгую жизнь и почти ничего не знавшем
о нем.
Спустя три дня Виола услышала странные звуки. Обычно все, кто жил в их доме, подгоняли лошадей, сворачивая во двор. На
этот раз стук копыт был другим — непривычно медленным, почти
262
ЧАСТЬ II. ГЛАВА IX
шаркающим. Она выглянула из окна. Всадник уже въехал во двор.
Это был Уилл. Она сбежала вниз. Под ним была чужая лошадь, он
почти не правил ею, а сидел согнувшись вперед так, что спина его
изогнулась, как колесо. Виола остановила лошадь, придержала, помогла ему спуститься с седла.
Лицо его было цвета известки. Он хотел что-то сказать и не мог.
Она обняла его и почувствовала, как он всей своей тяжестью по-
висает на ней.
— Пойдем! Пойдем в дом, — сказала она. — Кивни только, что…
— Его больше нет, — беззвучно прошептал он.
Она отвела его в спальню. Посадила на кровать. Стащила
с него одежду, и увидела, что за эти несколько дней от него, и так
отличавшегося стройностью, остались кожа да кости. Ей стало
страшно.
— Ложись, ложись, малыш.
Она помогла ему лечь. Он весь горел. Сухим, острым, едким
жаром, какого она никогда, даже когда имела дело с заболевшими
детьми, не чувствовала. Она подняла его волосы на шее и затылке, чтобы не мешали, и посмотрела на свои пальцы. На них был не
пот, не дорожная грязь, даже не кожный жир. Это была липкая, желтая, вязкая смола, которая склеивала пальцы и пугала больше, чем охватившая его лихорадка. Позже, стирая его рубашку, она об-
наружила на тех местах, где ткань особенно плотно прилегала
к телу, следы той же самой кошмарной смолы. Уилл приподнялся
на локте и хотел что-то сказать, но она не разобрала его слов. Как
только его голова вновь коснулась подушки, он впал в полусон, не
отзываясь ни на ее голос, ни на прикосновения.
Виола побежала к Тому Морли с просьбой привести лекаря.
Врач, осмотрев Уилла, сказал, что у него полное истощение, при-
чиной которого стало многолетнее перенапряжение и сильнейшее
нервное потрясение. Потеря сына сказалась надрывом сердца, о чем свидетельствует искаженный пульс и боли, сокрушившие
пациента. Остается уповать на Господа и лучший исход. И еще ле-
карь сказал, что Уилл выживет, если самое долгое через три дня
из тела пойдут чистые жидкости, и он заговорит. Пока Уилл
лежал, словно иссохший лист. Испарины не было. Кожа горела, как головешка.
263
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
После ухода врача Морли, качая головой, тихо произнес:
— Как же это можно довести себя до такого состояния!
— Вы же знаете, — Виола вскинула голову, почти выкрикнув с до-
садой и негодованием, — он работает как вол! Не разгибая спины!