Серебряный меридиан
Шрифт:
Они рассказали о деле, заставившем их обратиться к нему за
помощью. В Пэрис-Гарден в то время служил мировой судья, некий Уильям Гардинер, который всей округе был известен
как взяточник и вымогатель. Его пасынок — Уильям Уайет, по-
могал отчиму в делах неправедных, чем и расположил к себе
268
ЧАСТЬ II. ГЛАВА IX
последнего. Два крючкотвора — старый и молодой — вот уже
несколько месяцев грозили закрыть театр,
личия, якобы творящиеся в нем, но на самом деле откровенно
ожидая взятки. Последней каплей стала угроза Уайета за-
крыть не только театр, но и бордель, также принадлежавший
Лэнгли.
— Возмутительно, — согласился Уилл, выслушав их жалобы. —
Ни в какие ворота! Лишать самого насущного! Я считаю, это
преступление!
— Ты что, смеешься? — обиделась Дороти.
— Сердечко мое, не будь я так серьезен, я ни за что не ввязался
бы в это дело. Но, поскольку здесь задета репутация достойней-
шего в Лондоне дома, я не могу оставаться в бездействии.
— Я не понимаю, это ты нас называешь достойнейшим
домом?
— Разумеется, если вы считаете меня достойным защитником
в деле Гардинер-Уайет против милашки Дороти.
Решено было действовать без промедлений. Уильям выбрался
из домашнего халата, подаренного ему очередной симпатией, муж
которой ходил за моря и привозил с Востока диковинные товары, и впятером они отправились к Уайету.
Через неделю Уиллу пришлось раскошелиться. В судебном иске, поданном на них, Уайет утверждал, что он, две женщины и прочие
упомянутые лица грозили ему в письменной жалобе членовреди-
тельством и что он, Уайет, опасается за свою жизнь.
— Вот паскудник! — Уилл больше веселился, чем злился.
Его настроение явно менялось к лучшему, и у Виолы впервые за
долгое время отлегло от сердца.
В октябре Уилл чувствовал себя уже гораздо лучше и однажды
сказал сестре, что им пора переехать.
— Переехать? Но мы совсем недавно здесь живем. Что это ты
вдруг решил? — спросила она.
— Здесь тяжко теперь. Дух боли. Дух потери. Нужно поискать
другой дом.
В конце месяца они переехали в Саутуарк, ближе к реке и теат-
рам. А в ноябре к ним приехал Джон. Джон Шакспир. Отец.
Сколь невероятным было это событие, столь и закономерным.
После того, как Джон потерял единственного наследника муж-
269
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
ского пола от старшего сына, он вновь решил подать прошение
на герб, которое подавал 25 лет назад в 1568 году, но которое
тогда отозвал. Тогда у него не хватило средств на осуществление
этого честолюбивого замысла.
должны наследовать свое право именоваться копьеносцами,
«потрясателями копья».
Как бы Джон предосудительно не относился к репутации
своих старших детей и месту в жизни, какое они избрали, он не
мог не оценить достаток и положение, достигнутое ими в сто-
лице. Доходы Уильяма росли. Его известность в литературных
и театральных сферах и близость к людям образованного
и знатного круга дали повод Джону обратиться к нему за помощью
в деле, касающемся подачи нового прошения о присвоении их
роду герба. После долгих споров, обсуждений и проектов со-
вместными усилиями выбрали следующий эскиз родового
знака: на щите был изображен сокол, держащий в одной лапе
копье. Крылья сокола распростерты — что означало «потряса-
ние». По диагонали герба также изображалось копье — золотое
с серебряным наконечником. Девиз гласил « Non sainz droit»—
«Не без права». Отец хотел, чтобы девиз был написан непре-
менно по-французски — в знак того, что владельцы герба люди
образованные и владеют им по праву. Как ни пытались Уилл
и Виола объяснить несуразность, наивность и самонадеянность
такой композиции — убедить отца они не смогли. На их счастье, он отказался от шлема с перьями, римских доспехов на соколе, перчатки, обнимающей копье, и еще кучи прочих витийств
вокруг эмблемы.
Глава Геральдической палаты пожаловал этот герб Джону, «по
ходатайству и получив достоверные сведения», что его «предок
за свою верную службу был отмечен и награжден славной памяти
рассудительнейшим королем Генрихом VII». Эту семейную исто-
рию Джон пересказывал всем миллионы раз, и сам искренне
верил в нее.
Эскапада Джона не осталась незамеченной. В тот же год Бен
Джонсон, один из соперников Уильяма в поэтическом мире, вывел в своей пьесе «Всяк в своем нраве» деревенского простака
Солиардо, который получил собственный герб и хвастал всем:
«Я могу теперь писать, что я — дворянин. Вот моя грамота, она
270
ЧАСТЬ II. ГЛАВА IX
обошлась мне в тридцать фунтов, клянусь!» На гербе красовалась
голова вепря и девиз «Не без горчицы».
Однако Уилл не обиделся. К досаде Джонсона он вместе со
всеми искренне потешался над этой «головой с горчицей» в пив-
ной «Надежда», куда компания сочинителей и актеров собралась
после показа пьесы.
— Не без перца, — продолжил ряд Уилл.