Серебряный меридиан
Шрифт:
соседству, идет другая жизнь. Казалось, он растворился в работе.
Он был счастлив.
Когда репетиция закончилась, Джим подошел к Виоле, по пути
громко сказав кому-то, что позже ему будут нужны две опоры по
диагонали.
— Вы устали?
— Нисколько, — улыбнулась Виола.
— Теперь я отвечу на все вопросы.
— Это смелое заявление.
— Что-то мне подсказывает — вы заслуживаете доверия.
Они поднялись в мансарду, где за
дверью находился рабочий кабинет Джима. Он извинился и по-
просил еще немного подождать. Виола попала в пространство, совсем не похожее на звенящий всеми струнами XXI века дизай-
нерский интерьер фойе и зала. Здесь было уютно и опрятно, но
размеренности и обветренного порядка не было и в помине.
61
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
Книги лежали одна на другой, теснясь на табуретах и столе, пере-
межаясь с другими предметами — бумагами, журналами, фотогра-
фиями, даже подушками для кресел. На столе — сумка с ноутбуком.
Плотные шторы на окне раздернуты. Два «ушастых» кресла и ма-
ленький диван с красной гобеленовой обивкой стояли у книжных
полок и небольшого скромно оформленного камина. Остальная
мебель была из неполированного старого светло-седого с легким
бронзовым оттенком дерева. Виола, оглядевшись, подумала:
«Я это знаю. Я сама живу так».
Джим выглядел иначе, чем утром, когда освеженный, в чистой
сорочке и льняных брюках сел в кресло напротив нее. Еще влаж-
ные после душа волосы были зачесаны слева направо и назад, открывая высокий лоб с созвездием едва заметных родинок и го-
ворящими об усталости глубокими поперечными морщинами. От
него еще исходило тепло горячей воды, разогревшее кожу и про-
никшее вглубь, наполняя и расслабляя его. Было видно, что здесь
он в полной мере чувствовал себя дома. Спокойно, чуть вопроси-
тельно, с подкупающей улыбкой он смотрел на нее.
— Почему вы написали эту книгу, Джеймс? Вопрос, кто был Шек-
спиром или кем был Шекспир, несколько веков не дает покоя
людям. Кто же он для вас?
Он заговорил медленно.
— В нашем представлении гений — всегда мужчина. И никогда —
женщина. Мы часто слышим выражение «Ренессансный чело-
век», естественно соотнося его с мужским архетипом — живо-
писца, ваятеля, ученого, зодчего, поэта. Я думал, какой могла бы
быть «Ренессансная женщина», проявись ее гений. В сохранив-
шихся материалах и документах того времени я нашел немало на-
меков, которые удивительным образом ложатся на мою версию.
И почему бы этой гипотезе о жизни Шекспира не иметь права на
существование наряду с другими, тем более что это — художествен-
ная литература?
— Этот фокус в исторически альтернативных романах меня не-
много смущает. Имеем ли мы право предполагать, что было бы, если бы сложилось иначе, чем нам известно?
— Но, ведь, речь не идет о реальной жизни. Автор имеет право
толковать известные факты и, опираясь на них, создавать свою
версию.
62
ЧАСТЬ I. ГЛАВА V
— Однако многие герои вашего романа — исторические пер-
сонажи.
— История — это театр фантомов. Я всего-навсего придумал об-
разы этих людей. Какими они были на самом деле, кто знает?
— Вы строите свою версию, опираясь в большей степени на со-
неты, чем на пьесы Шекспира, почему?
— Именно сонеты позволяют понять главное: английский
язык будто специально создан для женщины-поэта, чтобы напи-
санное ею могли читать от своего имени и мужчины, и жен-
щины. Гендерные различия стерты, глагол работает для обоих
полов. Женщине, пишущей на многих других языках, прихо-
дится заменять глаголы, прилагательные и другие части речи
безличными формами, если она хочет, чтобы ее произведения
могли читать от своего имени и мужчины, тем самым жестко
обедняя и ограничивая свободу поэзии. Истинная поэзия не
может быть только мужской или только женской. Она универ-
сальна. Однако я не согласен, что уделил больше внимания со-
нетам. Могу перечислить пьесы, которые поддерживают мою
версию: «Как вам это понравится», «Зимняя сказка», «Цимбе-
лин», «Два веронца», «Венецианский купец», «Бесплодные уси-
лия любви», «Гамлет» и, разумеется, «Двенадцатая ночь». Это
и поэмы — «Венера и Адонис», «Лукреция», «Феникс и Голубь»
и «Песни для музыки». Все они перекликаются друг с другом
или развивают многое из рассказанного в сонетах. Это и стало
стержнем сюжета всей книги.
— Вы сказали, что не существует архетипа женского гения?
— Она непохожа ни на кого. Сказочное удовольствие работать
над этим характером. Посмотрите, какая она разная в своих про-
явлениях: порывистая, резкая, если хочет, чтобы ее оставили
в покое; нежная и страстная; верный, пылкий, преданный друг
и удивительно терпимая и терпеливая. Она радуется, осознавая