Серый волк, белый конь

Ярошинская Ольга

— И что, ждать вас, пока управитесь? — Марьяша жалобно посмотрела на царевну.

— Женитесь без нас, — сказала Лада. — А мы на обратном пути заскочим, да, Волк?

Ратники засобирались в путь, подняли на плечи лохань с русалкой. Проша помялся возле Лады.

— Ох, царевна, неладно получается, — засомневался он. — Должен был я до конца тебе отслужить, доставить к Ивану, а так сердце у меня не на месте, — он косо посмотрел на оборотня, который прислонился к стволу дерева и наблюдал за сборами.

— Тебе теперь о жене надо заботиться, — ответила Лада, и Проша расплылся в мечтательной

улыбке, но потом снова принял суровый вид.

— Держи с Волком ухо востро. Доверяй, но проверяй.

— Бывай, кудрявый, — Колобок подпрыгнул рядом. — Скатертью дорога.

Проша подошел к Волку, протянул было ему руку, но потом просто похлопал по плечу, поклонился Ладе и пошел за Марьяшей.

Лада посмотрела им вслед, широкие плечи Проши в рубахе с вышитым на спине петушком постепенно растаяли в рассветной дымке.

— Что, жалко с дураком расставаться? — спросил Волк.

— Он не дурак, — возразила Лада. — Посмотри, он собрал кубик-рубик! — Она продемонстрировала кубик с разноцветными гранями. — Проша на самом деле очень умный и очень порядочный парень. И Марьяше, и всем Дубравкам с ним несказанно повезло! Из него получится отличный воевода и прекрасный муж.

— Жалеешь, что не рассмотрела вовремя? — ухмыльнулся Волк. — Может, он бы и для царевны был хорош?

— Может, я для него недостаточно хороша?

— Что ты такое говоришь? Проша достал своими поговорками! Лепит одни банальности! Ты бы с ним со скуки померла!

— А ведь эти банальности — народная мудрость, — заметила девушка. — Да, поговорки его на слуху и приелись, и потому воспринимаются как что-то поверхностное, но если вдуматься, то все, что Проша говорит — правда. И честь надо смолоду беречь, и спешить — людей смешить, и… что там еще?

— Доверили стадо Волку — не будет толку?

— Я все же не овца на заклание, — улыбнулась Лада. — Послушай, Волк, прости за пощечину…

Волк поморщился и ответил:

— Зверем обернусь, быстрее раны заживут.

Он кувыркнулся — и крупный серый хищник клацнул зубами у самых Ладиных пальцев, девушка рефлекторно отдернула руку и поймала внимательный взгляд желтых глаз. Лада поправила на плече сумку и забралась на Беляша. Колобок прыгнул к ней на руки, она отряхнула его от прилипших соринок и прижала пятками теплые бока коня.

Деревья в лесу с каждым шагом Беляша распрямлялись, поднимали веточки, покрывались листвой. Пожухлую траву сменила сочная зелень. Солнце поднялось к зениту, нагрело воздух. Колобок спрыгнул с коня, покатился по травке, блаженно жмуря глаз. Лада свернула пуховик, засунула его в сумку, расстегнула пуговку на рубашке. От тепла ее разморило, глаза сами закрывались, сказывалась бурная ночь.

Кряжистое дерево у дороги вдруг пошевелилось, качнуло ветками, открыло зеленые глаза.

— Волк, надо отдохнуть, у меня уже глюки от недосыпа, — сказала Лада.

— Добрый день, царевна, здорово, Волк, — ответило дерево и вдруг пригнулось, распрямилось и стало крепким мужиком.

— Леший! — оборотень превратился в человека, расплылся в улыбке, и они обнялись, как хорошие друзья.

Леший протянул Ладе широкую твердую ладонь, помог спешиться. Он не спешил отпускать ее руку,

пристально рассматривая царевну изумрудными глазами. Он был одет в коричневые штаны и рубаху, подпоясан куском бечевки. Жесткие каштановые волосы торчали во все стороны, словно Леший нацепил себе на голову гнездо. Внимание Лады приковала его борода: коричневые пряди переплетались с зелеными листьями, мелкими белыми цветочками с желтой сердцевиной, а кое-где в ней краснели вкрапления земляники.

Лада протянула руку, чтобы сорвать ягодку, но Волк перехватил ее ладонь.

— Говорят, вы Кощея убили, — Леший хмыкнул, окинул Волка понятливым взглядом и отступил от Лады на шаг назад.

— Так и есть, — подтвердила девушка.

— Я иду к его башне. Попробую пробудить землю в округе. Семена несу, — он кивнул на мешок за плечом. — А вы пока у меня остановитесь.

Деревья у обочины отклонились, раздвинули ветви, и, словно по волшебству, на пригорке выросла уютная избушка. Вдоль деревянной веранды цвели самые роскошные клумбы, которые Лада когда-либо видела, хотя цветы все были узнаваемые, вот только обычные ромашки вымахали размером с тарелку, клевер походил на мохнатую шишку, а в синих колокольчиках легко мог бы спрятаться воробей.

— Мы спешим, — ответил Волк.

— Как знаешь, — пожал плечами Леший. — Только вот царевна чуть с коня не валится. А я собираюсь вызвать ливень, чтоб семена всходы дали. А еще у меня пироги только из печи, а для твоего хвоста — облепиховое масло.

У Волка дернулась щека будто от зубной боли.

— Уговорил, — согласился оборотень.

— В шкафчике на верхней полке, — Леший слегка поклонился Ладе. — Мой дом — ваш дом, прекрасная царевна.

Он сделал несколько шагов в сторону и растворился в лесу.

— Ну вот, ушел, — расстроилась Лада. — А мне так ягодок хотелось.

— Лада, — повернулся к ней Волк. — Не надо рвать землянику из бороды Лешего. Никогда.

— Почему? Они выглядели такими зрелыми.

— Это очень, очень интимный жест.

— О, — смутилась Лада. — Ну я же не знала.

Волк покачал головой, поднялся по ступенькам и распахнул перед девушкой деревянные двери.

Лада вошла в избушку Лешего, осмотрелась. После замечания Волка она не спешила к чему-либо прикасаться. Половину комнаты занимала беленая печь, у стены под окошком стоял стол, пироги на нем умопомрачительно пахли и исходили паром. Лада присела на лавку и, отщипнув кусок пирога, отправила его в рот, зажмурившись от блаженства — с лисичками! Открыв глаза, она наткнулась на осуждающий взгляд Колобка.

— Что? — спросила она, отрывая еще кусок пирога. — Он же не живой. Что ты вообще здесь делаешь? Ты же вроде избы не любишь!

— Не люблю, — буркнул Колобок и закатился под лавку. — Но дождь вообще ненавижу. А бородач ливень обещал. Так что из двух зол выбираю меньшее. А ты ешь, ешь, булкоедка.

Волк вошел в дом, закрыл дверь.

— Беляша в стойло отвел. Там ему и вода, и сено, да такое, что придется силой его от Лешего уводить, чувствую.

Волк мимоходом отломил половину пирога и, запихнув ее в рот, подошел к шкафчику возле печки. Он взял с верхней полки горшочек, открыл, понюхал.