Сестренки
Шрифт:
— начала декламировать Моника по-гречески.
Похоже, он имел в виду что-то другое [43] . Последующие полчаса девушка провела довольно-таки мило. Учитель спросил еще двух учениц, затем продиктовал тему урока и начал обсуждать греческий театр. Моника слушала его одним ухом, задумчиво перелистывая учебник. Его писал какой-то идиот. Понятное дело, что программа лицея не может включать
43
Преподаватель хотел услышать всего лишь: «Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…»
Моника перелистывает еще с десяток страниц, добираясь до средневековья. Ее подозрения подтверждаются. Византии как не было, так и нет, о расцвете в тот период классической армянской и грузинской литератур в тот период здесь явно никто не слышал, более того, здесь не хватает и громадных пластов наследия Запада. О норвежских и исландских сагах лишь коротенькое упоминание, стихи, создаваемые ганзейскими купцами, вообще пропустили…
Урок дошел до конца. Учитель задал прочитать дома стихи Сафо, которую здесь называли Сафоной. В учебнике Моника их уже просмотрела. Из наследия психопатической лесбиянки сложно выбрать что-либо нейтральное — но автор приложил все старания…
Имя поэтессы пробудило в Монике воспоминания. 1073 год, маленькая мощеная площадь, куча горящих книг и папирусных свитков. По приказу римского папы Григория VII огонь пожирает наиболее непристойные произведения античных писателей…
Моника Степанкович любит до сих пор неизвестные ей места. В Кракове она впервые в жизни. В детском доме невозможно высидеть, там не с кем поговорить. Абсолютно не с кем. Так что: льготный дневной билет за четыре с половиной злотых — и в автобус. Центр Кракова кажется ей очень интересным, Казимеж отпадает — систему нарушать нельзя. Знакомство с городом она начинает с периферии. Чтобы добраться до конечной остановки на жилмассиве Злочень ей требуется около сорока минут. Девушка высаживается и с любопытством осматривается.
Автобус будет стоять здесь пятнадцать минут, но если ее что-нибудь заинтересует, можно и не спешить. Следующий приедет через час. Как ей кажется, округа слишком даже цивилизованная. Трубы теплоэлектростанции, современный, довольно-таки уродливый район… Но кое-что имеется: обширный луг, на котором пасутся лошади. Издали чувствует она их теплый запах. Где-то внутри нарастает тоска. Моника и не знала, что в этом городе есть такие уютные местечки. Пора сматываться, но сюда она еще наверняка подскочит. Как-нибудь в другой день. Может завтра? Точно, нужно ведь как-то смягчить дело стычки под душем…
Моника возвращается тем же самым автобусом. Она скромненько присела на краешке сидения. Сейчас она единственная пассажирка. Водитель, пожилой и седой мужчина, поглядывает на нее сочувственно. Нечасто ему случается видеть таких милых и симпатичных девушек.
— А вот оделась ты глупо, — говорит он. — Надела бы голубое платье, походила бы на принцессу из сказки…
Моника улыбается и ему, и своим мыслям. А кто сказал, будто бы она не принцесса [44] ?
44
В польском языке слово «ksiezniczka» может означать младшего отпрыска женского полу из рода принцев, князей (как раз случай Моники) или герцогов. Посему, время от времени, Монику можно назвать и «принцессой», причем, без какой-либо иронии. — Прим. перевод.
Без четверти восемь. Первые ученицы уже в школе. Директор вышел на крыльцо и хозяйским глазом глядит на спешащих к источнику учености девиц. Со стороны автовокзала подошли две новые преподавательницы. Они тащат сумку, запиханную чем-то мягким. Наверняка купили что-то новенького у украинских контрабандистов. Вручную вышитая скатерть? Директор облизывается про себя, вспоминая про то грузинское винцо, которое они пили в честь начала учебного года…
Вообще-то, несмотря на имевшиеся предубеждения, он полюбил их обеих. Станислава казалась в чем-то не от мира сего, но ее результаты обучения сильно подействовали и на него самого, и на родителей учениц. Она и вправду умеет и любит преподавать. Личность у нее достаточно сильная, но в садизм не скатывается. Девушка справедливая и суровая, но если нужно, она способна проявить жалость, доброту, сочувствие. Сегодня таких педагогов уже не делают… Судя по следам в литературе, все они вымерли еще в межвоенное двадцатилетие.
Ее кузина, а родство не вызывает никаких сомнений, тоже штучка не из простых. Ведь в принципе, она просто шантажировала его, чтобы занять эту должность, но довольно скоро и с облегчением директор открыл, что и она обладает такими достоинствами, которые у учителей редко можно встретить… Что она творит с компьютерами, просто в голове не укладывается. Школьный телевизор тоже отремонтировала без труда, даже вилки с розетками для нее не проблема. Истинное сокровище. Нет, этих девчат он не отдаст никому. Даже если и придется повысить им зарплаты… Черт, ну почему же педагогические таланты рождаются настолько редко?
Проходя рядом, те приветствуют его. Девушки настолько радостны, что директор от зависти даже вздыхает. Потом глядит на часы. До восьми еще двенадцать минут… Он является серьезным менеджером, так что обязан выглядеть соответственно занимаемому положению. Прекрасный украинский хронометр устроила для него Станислава. Выглядит словно неподдельный «ролекс» из ограниченной серии, корпус цветом похож на титан, но часы стоили всего двенадцать злотых. И пока что идут прилично. Пришлось поменять только батарейку: украинцы пока что не умеют их хорошо подделывать [45] .
45
Обратите внимание, уважаемые читатели, как высоко ценит автор украинских изготовителей контрафакта!!! Спешу разочаровать уважаемого пана Пилипюка: никто в Украине, к сожалению, ни «ролексов», ни батареек, ни авторучек не подделывает. А жаль, наверное… — Прим. перевод.
Из кармашка пиджака выглядывает колпачок авторучки «waterman». Позолота в форме листков клевера уже чуточку потерлась, но Станислава обещала устроить другую, как только подвезут партию. Жалко только, что у остальных учителей точно такие. А как иначе, если новая учительница продавала их всего по шесть злотых…
Ученицы, как правило, подходят группками. Издали заметен солнечный отблеск. Но это не отражение в стекле, а прическа золотоволосой сербки, спешащей на занятия. Бедная сиротка, к счастью, как-то акклиматизировалась. Шлифует язык, много читает, справится… Вполне возможно, даже войдет в число четырех лучших по всей школе, освобожденных от оплаты за учебу. Ведь явно же у девочки с деньгами не густо…
Деликатный стук в классную дверь. Станислава как раз заканчивает вешать карту. Кто это может быть? Ученицам прекрасно известно, что до звонка их не запустят. А директор никогда не стучит, заходит без предупреждения.
— Входите.
Моника.
— Можно на минутку? — чужой акцент в ее голосе очень выразителен.
— Заходи, пожалуйста, — переход на сербский дело одной секунды. — Чем я могу тебе помочь?
Девушка тщательно закрывает дверь. Оп-па, заскочила, чтобы завершить неудавшуюся попытку убийства?