Север помнит
Шрифт:
– Кто… кто там?
– Это я. – Выругавшись про себя, Тирион расправил плечи. – Открой дверь.
Молчание. Наконец он услышал звук отодвигаемого засова, щелчок замка, и Пенни радостно бросилась ему на шею.
– Тирион, это ты! С тобой все в порядке! Я видела битву в окно, это было ужасно! Я думала, все погибнут, но ты… - Решив, что слов недостаточно, она взяла его лицо в ладони и поцеловала.
Тирион невольно оттолкнул ее, так сильно, что она споткнулась.
– Тирион… милорд… может быть,
Давай, скажи ей. Скажи ей, глупый, калечный, уродливый дурак.
– Прости меня. Это было невежливо с моей стороны. – Тирион провел рукой по волосам, стараясь успокоиться. Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь, вспоминая, как принц Эйегон на глазах у всего королевского двора упал на колени и открыл свою страшную тайну, понимая, что это не сулит ему ничего хорошего. Если он смог, то и я смогу. Джон Коннингтон был его отцом, а Тиша была моей женой. Я тоже не могу допустить, чтобы все, что было между нами, оказалось ложью, ничем. – Сядь, - сказал он. – Я хочу кое-что тебе сказать.
Напуганная Пенни села.
Тирион повернулся к стене, несколько мгновений смотрел в пустоту, потом снова повернулся к Пенни и, понимая, что, начав, не сможет остановиться, а, остановившись, не сможет снова начать, все ей рассказал.
Когда он закончил, Пенни выглядела так же, как Дейенерис после рассказа Эйегона. Девочка в страхе смотрела то на него, то на свои руки, сложенные на коленях.
– Тирион, - наконец произнесла она. – Милорд… или… или мне следует называть вас отцом… я не…
– Нет. – Тириона передернуло. – Не нужно. Может быть, когда-нибудь… но не сейчас…
– Как… как пожелаете. – Пенни провела рукой по лицу, и Тирион безошибочно узнал свой собственный жест. Он так упорно пытался не видеть в ней себя или Тишу, даже когда это сходство было перед глазами, и теперь чувствовал, словно с глаз падает мутная пелена и он видит все как никогда ясно. Как люди с этим живут? И снова ему вспомнились слова Эйегона: «Я оказался здесь благодаря нагромождению лжи. Этому нужно положить конец. Немедленно».
Он глубоко вздохнул, подавив жгучее желание подвести итог, словно только что прочел лекцию в Цитадели. Однако его следующая фраза оказалась не лучше.
– Ну… ну хорошо. У тебя… у тебя есть… вопросы?
– Я только хотела… - Видимо, Пенни не знала, с чего начать, и Тирион тут же пожалел о том, что предложил ей задавать вопросы; он сейчас не в состоянии предаваться воспоминаниям. Однако девочка сказала: - Получается, сир… сир Джейме – мой дядя. Мы должны устроить ему подобающие похороны.
Такого Тирион не ожидал.
– Пенни, нет.
Она упрямо посмотрела на него – седьмое пекло, это его собственный взгляд.
– Мы устроили сиру Джораху подобающие похороны, даже несмотря на то, что королева долго на него сердилась. Ты сказал, они помирились. И тебе хорошо известно, что за все, что случилось, ты ненавидел не собственного брата, а своего отца – и себя.
Проклятье, откуда она знает? Тирион хотел отвернуться от нее, предотвратить дальнейшие разговоры по душам, но как ему ни хотелось отказывать ей, он не мог. Но все же решил попытаться.
– Пенни, пусть с ним делают, что хотят. Я не собираюсь даже близко…
И снова этот упрямый взгляд.
– Я сама попрошу об этом, - заявила Пенни, вставая со стула. – А ты можешь делать, что хочешь.
«Семь преисподних, - устало подумал Тирион. – Не прошло и пяти минут, как эта девчонка узнала, что она из Ланнистеров, а она уже важничает». Стоило догадаться, что ничего хорошего из этого не выйдет. Он усмехнулся, представив лицо лорда Тайвина, узнавшего, что в семье теперь два карлика, и у одного из них мать-шлюха, но от этой мысли ему стало только горше.
– Ну ладно, - сказал он, не найдя в себе сил спорить. – Проси. Мне плевать.
Пенни посмотрела на него долгим взглядом.
– Вот именно, - наконец ответила она. – Тебе плевать.
Тирион провел остаток дня, держась подальше от людей, блуждая по самым дальним и темным закоулкам Крепости Мейегора, словно неспокойный призрак. Когда спустились сумерки, он тревожно выглянул в бойницу, ожидая увидеть Иных, но так и не увидел. Тирион был по горло сыт всякой нечистью, поэтому совершенно не опечалился, но у него сразу возникли мысли о том, что же происходит во всем мире. Наконец он нашел пустую комнату, лег в кровать и заснул.
Впервые за долгое время Тирион уснул без помощи вина и проснулся утром весь в поту, дрожа и чувствуя себя полумертвым. Единственное, о чем он мог думать, - как бы выпить, пока он не развалился на куски. Он глотнул из кувшина на столе, и прокисшее пойло показалось ему лучше изысканнейшего красного борского. Потом Тирион оделся и отправился на поиски чего-нибудь получше. Только он вознамерился отправиться в погреб, как кто-то тронул его за плечо.
– М’лорд, королева велела передать, что она удовлетворила прошение вашей дочери. Вашего брата похоронят сегодня.
Тириону хотелось наорать на этого придурка, придушить всех, кто имел отношение к этому делу, но он был слишком слаб для этого. Только отведав вина за завтраком, он почувствовал себя немного лучше – телом, но не душой. Он невольно задумался о том, где же похоронят его брата. На заднем дворе, в огороде? Или отправят морем в Бобровый Утес, чтобы они с отцом делились воспоминаниями? Это казалось нечестным, ведь, судя по тому, что Тириону удалось узнать, Джейме отчаянно не хотел возвращаться. И я не могу упрекнуть его за это. Тогда где?