Север помнит

SilverRavenStar

Но нет, она не мышь, она волчица, все еще запертая в утробе корабля, но уже почти освободившаяся. Волчица рвалась и дергала цепи, пока наконец не выдрала их из стены. Ее зеленоглазый брат сделал то же самое, и они выбрались на палубу. Холодный ветер яростно взъерошил ее шубу, но она даже не заметила этого. Она чуяла запахи земли, соли, железа и человеческой плоти, предвкушая радость охоты. Волчицу обуяло желание рвануться к человечьему логову, найти тех, кто заковал ее в цепи и отплатить им по заслугам, но вместо этого она направилась к холмам и начала подниматься наверх. Ее брат последовал за ней.

Они загнали и убили оленя, хотя тот оказался таким тощим, что его мяса им едва хватило

на двоих. Они боролись, рычали и катались в снегу, пока наконец олень не сдался. Закончив трапезу, волки продолжили путь. Тропа становилась все круче и круче. Волчица, скользя, все же поднялась на вершину холма и вгляделась вдаль, окидывая взглядом нагромождения снега и камня. Здесь ей нечего было бояться, никто не мог помешать ей, поэтому она побежала дальше.

Лютоволки бежали всю ночь. Они разминулись с быстро движущимся отрядом хорошо вооруженных дикарей и теперь стояли на вершине горы, оглядывая раскинувшуюся внизу занесенную снегом долину. Кругом громоздились высокие сугробы, деревья сгибались под тяжестью сосулек. Вдалеке виднелось человеческое логово – замок, поправил голос из памяти девочки, - на башнях горели огни. Замок был велик, но он все равно казался крошечным на фоне огромной темной горы, которая вздымалась высоко вверх, а на самой ее вершине можно было разглядеть тень другого замка; семь тонких башен, похожих на белые березовые ветви, увенчивающие орлиное гнездо, полускрытое за облаками.

Через некоторое время волчица, тявкнув, велела брату следовать за ней, и они, скользя, принялись спускаться по крутому склону. «Не смотри вниз, - прошептал голос девочки. – Не смотри вниз». Передвигаясь короткими перебежками и зигзагами, волки наконец спустились в долину и потрусили по дороге, ведущей в твердыню у подножия горы, защищающую ворота и проход к стоящему на самой вершине белому замку. Не дойдя до крепости, они остановились на пригорке; нужно остерегаться охотников, которые могут решить, что волчья шкура – то, что нужно для защиты от зимней стужи. Волчица помнила боль, унижение и звон цепей; в первый раз ее поймали на Трезубце и посадили в клетку, а совсем недавно ей пришлось сидеть на цепи в корабельном трюме. Замок был обитаем, в нем горели факелы и раздавались сердитые голоса. Волки не учуяли ничего опасного, поэтому осторожно подошли ближе. Ее брат был голоден; он скалил зубы, истекая слюной, и был готов растерзать любого, кто приблизится к нему, но волчица повернулась и рявкнула на него.

Волки обошли замок кругом и только подошли к задним воротам, как вдруг раздался звон цепей. Крепостная решетка поднялась, и в промозглой ветреной темно-синей мгле показались два человека. Один, закутанный в плащ с капюшоном, сидел верхом на муле, держа поводья перевязанными руками. Позади него, с цепью на шее, спотыкаясь и изо всех сил стараясь не упасть, брел второй – невысокий мужчина с маленькой ухоженной бородкой и серо-зелеными глазами, некогда весьма щеголевато одетый (люди почему-то придают этому большое значение), а теперь грязный и растрепанный. Из ссадины над глазом у него текла кровь. Выдыхая белый пар, он взмолился, обращаясь к своему похитителю:

– Кэт… миледи… для этого нет оснований… уверяю, я могу объяснить… я все исправлю, только дай мне шанс…

Женщина в плаще не обратила на него внимания. Она только дернула за цепь, и они принялись подниматься по крутой тропе. Мул уверенно шел вперед, даже несмотря на лед и снег, и вскоре у невысокого мужчины не осталось сил, чтобы разговаривать. Задыхаясь и хрипя, он скользил по обледеневшим камням, помогая себе руками, чтобы не рухнуть с обрыва. Волки с любопытством наблюдали, а потом, когда люди поднялись повыше, волчица последовала за ними. Ее брат

заскулил и потрусил за ней.

Медленно, шаг за шагом, стараясь оставаться незамеченными, они брели по открытой всем ветрам тропе, все выше и выше, следуя за женщиной в капюшоне и ее пленником. Замок у подножия горы становился все меньше, а потом и вовсе скрылся из вида. Волки прошли мимо двух небольших замков, встроенных в склон горы. Внизу раскинулась долина, впереди были лишь горы, снег и небо. Они поднимались все выше, и волчица подумала, что если бы у нее были крылья, как у птицы, она бы взлетела. Жаль, крылатых волков не бывает. Мех, зубы и когти служили ей защитой, однако подъем отнимал много сил. Чутье подсказывало ей, что уже должен наступить рассвет, но солнце по-прежнему оставалось скрытым за горизонтом, лишь на востоке виднелось слабое, еле заметное мерцание.

Белый замок постепенно приближался. Волки перебрались через узкий каменный мостик, продуваемый ревущим ветром. На другой стороне моста женщина в капюшоне слезла с мула, но не привязала его, и волчице подумалось, что она не собирается возвращаться. Ее пленник еле стоял на ногах от усталости. Его губы посинели, он кашлял и задыхался, пытаясь вздохнуть. Крепко сжимая цепь, женщина поволокла его вверх по почти отвесной лестнице, и они исчезли внутри вырубленного в горе прохода, ведущего в замок.

Лютоволки последовали за ними. Лапы болели, воздух горел в груди, дышать было тяжело. Наконец волчица проползла по узкой тропке над пропастью и вошла в открытые ворота, ведущие в холодную белую гробницу замка – пустую, мерзлую, заброшенную. Каждый звук эхом отдавался в пустых залах, на полах намело сугробы. Волки след в след шли за людьми – женщина пахла неправильно, плесенью и разложением, - и наконец оказались в большом чертоге, в котором стоял массивный трон из чардрева, а стены были украшены бело-синими знаменами. В дальнем конце зала, перед дверью, на которой был вырезан полумесяц, стояли женщина и мужчина. Женщина приковала своего пленника к колонне и принялась снимать с двери бронзовые засовы.

– Кэт, - заговорил мужчина. Несмотря на суровую стужу, по его лицу стекали капли пота. – Кэт, прошу… все, что я делал, было ради любви… ты не можешь винить меня за то, что я любил тебя! Я стал бы тебе таким же хорошим мужем, как и Нед, но я был низкого рода, а ты была дочерью Риверрана, это их вина, не моя… если бы мы сбежали, я дал бы тебе все, что бы ты ни пожелала… мы бы путешествовали по Вольным Городам, я бы вплел бриллианты в твои волосы. Если бы ты поверила мне, если бы ты дала мне шанс, ничего бы этого не случилось! Еще… еще не поздно, мы можем…

Как и прежде, женщина не обращала на него ни малейшего внимания. Она сняла последний засов, и дверь открылась, явив ревущую пустоту. В тот же миг сильный порыв ветра сорвал с нее капюшон, и волчицу словно пронзила молния – она узнала ее.

Она… она знала эту женщину. По крайней мере, волчица знала, хоть девочка и не помнила. Вытащив ее обнаженное тело из реки, волчица учуяла исходящий от нее трупный смрад, увидела ее окровавленное горло, перерезанное от уха до уха, и рваные раны на лице. Она взяла в пасть руку женщины и яростно потрясла, пытаясь пробудить ее, но та не очнулась. Я знаю, она мертва. Я видела это во сне. Но как же она оказалась здесь, живая, но в то же время мертвая? Налитые кровью глаза горели огнем, горло было скрыто под высоким воротником, плоть побелела и сморщилась, а волосы стали редкими, как у старухи. Кто эта женщина, почему волчица так старалась спасти ее? Девочке почти удалось вспомнить, но обрывки воспоминаний тут же погрузились в неподвижный темный омут, в который превратилась ее память, отравленная ядом Летней Девы.