Северные новеллы
Шрифт:
Ему надо было прибегнуть не к обычному, а к сложному, недоступному пониманию моржей способу охоты. И он прибегнул к такому маневру. Видно, в запасе у зверя был целый арсенал приемов добычи пищи, от простейших до головоломных.
Зверь прилег на кромке льдины. Справа от него в двухстах метрах, тоже возле самой кромки, отдыхала моржиха с детенышем под охраной могучего самца. Хищник находился на порядочном расстоянии, и морские звери не проявляли заметного беспокойства. Для вида подремав недолго, медведь осторожно погрузился в воду. Он плыл, прижимаясь к высокому торцу льдины, сверху его можно было заметить, только свесив голову. Наружу торчали лишь нос да глаза зверя, все остальное находилось под водой. Вскоре медведь остановился точно напротив моржей. Не видя зверей, сейчас он ориентировался по запаху. А моржи не чуяли хищника, он подкрался с подветренной стороны, все, подлец, рассчитал. Их разделяли всего полтора метра, толщина дрейфующей льдины. Внезапность, дерзкая наглость разбоя — вот на что надеялся медведь.
Моржиха в это время кормила детеныша. Она завалилась на бок, серебристый малыш пристроился к материнским сосцам. Самец лежал к ним задом, невозмутимо оглядывал ледяные поля. Нападения с воды он не ожидал.
Я толком и не разглядел, как медведь забрался на льдину. Произошло это мгновенно, прыти тяжелого, с виду такого неповоротливого зверя позавидовала бы самая быстрая обезьяна. Он схватил за горло клыками детеныша, буквально оторвал его от сосцов, задрав морду, чтобы не волочилась добыча, побежал в паковые льды. Самец запрыгал вдогонку. Но медведь на суше проворнее моржа. И это разбойник учел.
Не мог он предвидеть одного: того, что дюжина здоровенных самцов окружила льдину, когда он находился в воде. И я этого не заметил. Намеренно ли они, улучив момент, окружили настырного, непрошеного гостя? Может быть. Недаром эскимосы очень высокого мнения об уме моржей, хотя первое место по уму среди арктических животных они отдают белому медведю.
А дальше все произошло в течение минуты...
Самцы разом, словно по команде, с ревом запрыгали к врагу. С разных сторон. Тот оставил на льду моржонка с прокушенной шеей. Не до жиру, быть бы живу; не до добычи, лишь бы ноги унести. Но прорвать клыкастого кольца медведь не сумел. Первый же удар клыков в бок повалил хищника на лед. «О-оо-ооох!..» — донесся до моего слуха громкий и протяжный вздох. Моржи сгрудились, заслонили белую тушу толстыми телами...
К месту расправы из разных залежек запрыгали моржи. Толкаясь, они тоже сгрудились над поверженным зверем. Каждый хотел ударить бивнями врага.
Когда морские звери понемногу разбрелись, на том месте, где упал неудачливый охотник, краснело, расплывалось большое пятно.
Потрясенный, я долго сидел в байдаре, глядя невидящими глазами на льдину, где разыгралась трагедия. И не сразу заметил моржиху, которая не уберегла своего малыша. Она беспрестанно оглаживала ластами детеныша, то и дело переворачивала носом неподвижное серебристое тельце. Оттуда доносились звуки, так походившие на женские вопли и рыдания, что мне стало не по себе. Потом мать вдруг обхватила труп правой передней ластой, прижимая к груди, бросилась в океан. У моржих врожденный инстинкт спасать детенышей, стаскивая их в воду. Они с большим опозданием понимают, что мертвого малыша уже ничто не сможет оживить.
Мать ходила большими кругами, теребила, как бы полоскала, перехватывала труп то одной ластой, то другой, затем выбросила детеныша на льдину, забралась туда сама. И вновь стала переворачивать его носом, оглаживать ластой...
Из состояния оцепенения меня вывел крик, раздавшийся с берега. Я оглянулся. На галечной косе виднелась знакомая коренастая фигура бурового мастера. Такой у нас закон: уходит человек из барака и непременно говорит, когда вернется; не возвратился вовремя — на его поиски отправляют кого-нибудь из буровиков. Иначе в Арктике нельзя. Сгинешь бесследно.
Я посмотрел на часы, поспешно поднял якорь и запустил голосистый «Вихрь». Вскоре кожаное днище байдары коснулось гальки.
Варвара Терентьевна проводила меня до самого берега, потом развернулась и поплыла к своим сородичам.
— Что задержался? Клез хороший? — поинтересовался буровой мастер.
— Да какой там клев! Погода, видишь... Мишка моржонка задрал, а самцы его клыками забили.
— А, бывает,— невозмутимо ответил буровой мастер, будто ничего особенного не произошло.
Мы поднялись по каменистой тропке на невысокую сопочку. За нею, укрытый от жестоких ветров с полюса, стоял наш барак.
Прежде чем спуститься к жилью, я постоял на вершине, окинул взором моржовое стадо. Исполинские морские звери давно успокоились. Мать, не уберегшая детеныша, перестала реветь, положила морду на неподвижное тело малыша, и со стороны казалось, что она уснула. С полюса наползли фиолетовые тучи, из них, подстегнутые быстрым ледяным ветром, вылетали колючие снежинки, больно секли руки, лицо...
А может, и вправду ничего особенного не случилось? Ведь передо мною простиралась Арктика, жестокая и волшебная Арктика, живущая своими законами и не похожая ни на одну часть света.
I
Он лежал без движений в густых зарослях дальневосточного папоротника за могучим стволом кедрача уже битых два часа, наблюдая за звериной тропой. В пустом желудке громко урчало, приходилось то и дело прижимать брюхо к земле, чтобы подавить предательские звуки.
Рассветные лучи понемногу слизывали густой туман; тропа, бегущая к водопою, виделась далеко, до подножия сопки. За это время по ней прошли только двое: изюбр и белогрудый медведь. Они не учуяли амурского тигра, он затаился с подветренной стороны; напившись вволю, звери беспрепятственно скрылись в тайге. Лет десять — пятнадцать назад гигантская кошка наверняка вступила бы с одним из них в поединок и задавила бы через считанные секунды. Но сейчас тигр не решился напасть. Ему было сорок девять лет, и к зиме, самое позднее — к следующей осени он должен был подохнуть от старости. Давно обломаны, стерты когда-то грозные десятисантиметровые когти; как наждаком, стерты до десен семисантиметровые клыки. В ударе лапой не оставалось былой силы, а быстро бегать зверь не мог, сразу задыхался.
Нет, ни изюбр, ни медведь ему не по зубам, не по когтям. Добыча не должна быть такой крупной...
Долго таился Старый в засаде, боясь пошевелиться, даже почесать свою некогда роскошную, рыже-красную, с резкими черными полосами, а теперь запаршивевшую, постоянно зудящую, в лишаях, шкуру. Он уже хотел отправиться в обход «личного» охотничьего участка, огромной территории, равной ста тысячам гектаров, в надежде наткнуться на случайную добычу, когда слух его уловил далекий звук хрустнувшей ветки. Обоняние у тигров плохое, но чуткости слуха, остроте зрения позавидует любой зверь. Старый прервал дыхание, плотнее прижался брюхом к земле.