Северные новеллы
Шрифт:
Ми-4, перевалив хребет, уже вышел в долину, где находился центральный лагерь партии. Описав круг, вертолет снизился и опустился на подготовленной еще с весны каменистой площадке, окаймленной белыми флажками из марли.
Дверца багажного отделения открылась. Начальник экспедиции с главным геофизиком, люди пожилые, тучные, тяжело ступили на землю. У одного на поясе висела кобура с пистолетом, у другого за плечом торчал ствол армейского карабина с высокой мушкой.
Геологи поздоровались.
— Прошу в камералку,— пригласил гостей Шамардин.— Кофейку с дороги?
На лицах начальников выразилось нескрываемое разочарование.
— Ты только глянь на этого недоросля,— сердито сказал начальник экспедиции своему спутнику.— Кофейком свое начальство встречает! Хитрости в тебе, Шамардин, ну ни на грош...
— Предложил бы кое-что покрепче, да нету,— буркнул Шамардин.— В партии сухой закон, сами знаете.
— Да непьющие мы! — досадливо поморщился начальник экспедиции.— Отпили свое: у одного печенка, у другого селезенка...
К Шамардину подршел командир вертолетного экипажа, поинтересовался, есть ли для Ми-4 работа в партии. Обычно такая работа всегда находилась: один отряд надо забросить на точку работ, в «выкидушку», другой, наоборот, вывезти в центральный лагерь. Сейчас же работы не было. Командир экипажа протянул начальнику партии летный лист. Шамардин извлек из кармана авторучку, собираясь проставить в графе время, которое проработал в партии вертолет.
— Погоди.— Начальник экспедиции взял летный лист.— Потом это.
— Почему? — удивился Шамардин.
— Тьфу, черт!.. Не получится из тебя подхалима, Шамардин, не получится... Эгоист ты до мозга костей, вот ты кто! Ведь я почти безвылазно в штабе сижу, в Петропавловске; он,— начальник экспедиции ткнул пальцем своего спутника,— в тресте, в Москве. Бумажки с места на место перекладываем, штаны протираем. Забыли, как тайга пахнет. Для нас каждая такая вылазка — словно праздник.
— Запах пороха забыли,— прозрачно намекнул главный геофизик.
— А-аа...— протянул Шамардин.— С вертолета поохотиться хотите? Да так бы и сказали сразу. Очень даже кстати: у нас мясо на исходе, а совхоз поставку оленины задержал.
— Наконец-то дошло! Слава тебе господи...
— Живо в вертолет. Верст за пятнадцать отсюда с воздуха барашков усекли. Они на солонце пасутся.
...И главный геофизик, и начальник экспедиции, и начальник партии считали себя порядочными, честными людьми. Казалось бы, таковыми они и были на самом деле: делали тяжкую и очень нужную работу, влюбленные в геологию, трудились на износ, кормили, воспитывали своих детей, не подличали и не ловчили. И если бы им кто сказал, что они совершают уголовное преступле-
ние, собираясь убить снежного барана, занесенного в Красную книгу, они бы рассмеялись в ответ: полноте, одним бараном больше, одним меньше — есть ли разница? Шалость это, но никак не преступление. То, что сотни геологических партий, разбросанных по Сибири и Крайнему Северу, за редчайшим исключением, допускают подобные «шалости», варварски, в упор расстреливая с воздуха и снежных баранов, и белых медведей, и красавцев диких оленей, геологи как бы упускали из вида.
Не везде есть егерские посты и охотинспекция; надо лишь держать язык за зубами, и все будет шито-крыто. А как же с летным листом? Ведь вертолетчикам нужно отчитываться о проделанной работе. Да очень просто: время, затраченное на преступную охоту, в летном листе отмечается как работа по переброске отрядов. Бумага все вытерпит; своя рука владыка. Использовать государственный вертолет, жечь дорогой государственный авиабензин, и все для своей прихоти, для своего удовольствия,— явный обман? Что вы! Тоже «шалость».
Трое цивилизованных людей были отброшены в каменный век. Но они были несравнимо страшнее и опаснее неандертальца. Тот добывал пищу деревянным копьем с каменным наконечником и не располагал ни вертолетом, ни карабином, ни пистолетом.
Час назад Толсторог слышал вертолетный гул и принял его за долгие громовые раскаты. Это обстоятельство не обеспокоило его. Снежного барана не пугали ни гром, ни сверкание молний.
И сейчас, когда снова раздался гул, похожий на громовой раскат, он не испугался, не побежал, а только насторожился. Своими острыми глазами вожак оглядывал склоны гор, хребты, долину, но не догадывался посмотреть наверх, на летящий вертолет, потому что на стадо баранов враги никогда еще не нападали с неба.
Металлическое чудовище, вынырнув из-за хребта, понеслось на сгрудившихся животных. И только теперь Толсторог бросился бежать; за вожаком устремились все бараны. В грохот машины вклинились резкие, отрывистые звуки. Били с трех стволов из распахнутой дверцы багажного отделения. Что-то жгучее коснулось правого рога вожака, просвистев, ударилось о камни. Вторая пуля ожгла кожу на холке.
Жалобный крик заставил Толсторога на ходу обернуться. Один из баранов как бы споткнулся в беге, раз пять перевернулся через голову, лежа на спине, быстробыстро задергал ногами и замер. К нему подбежал сосунок, но мощный поток воздуха, поднятый винтом, отогнал мальца. Машина приземлилась рядом с убитым зверем. Из багажного отделения выпрыгнули вооруженные люди, поспешили к добыче. Глаза их сверкали хищным блеском. Этот звериный блеск в человеческих глазах принято называть охотничьим азартом.
— Это я, я ей вмазал! — радостно сказал начальник экспедиции и склонился над своей добычей.
Баран был самкой, кормящей матерью. Из сосцов зверя сочилось пахучее густое молоко.
Главный геофизик испытывал жгучее чувство охотничьей зависти. В сердцах он выругался и сказал:
— А я промахнулся! Бил по самцу, что впереди бежал. Уж больно рога хороши! Так бы замечательно в квартире гляделись...
Начальник экспедиции, очевидно, понял состояние товарища.
— Далеко не уйдут, догоним! — предложил он.
— Машина в поселке нужна...— запротестовал было командир экипажа.
— Проставим тебе лишний час, о чем разговор. В машину, ребята!
Добычу затащиЛи в багажное отделение. «Вертушка» снова оторвалась от земли.
Толсторог во главе стада мчался по зигзагообразной вершине хребта, когда в небе опять появилось грохочущее чудовище. Зверь устремился в ложбинку. Туда же полетел вертолет. Тогда вожак бросился в долину. И Ми-4 тоже полетел в долину.
От волчьей стаи можно было спастись, забравшись на вершину скалы. От двуногих хищников спасения не было.