Северный гамбит
Шрифт:
Он старался целиться выше, попадая в купол парашюта, а не в фигурку под ним. Интересно, что чувствовали британцы, падая в море с километровой высоты, еще живые? Наверное, орали от ужаса и обделывались… как он сам тогда! Никто посторонний не знал, но Эрих не мог забыть тот липкий, мерзкий, всё затапливающий страх, как он готов был лизать сапоги русским солдатам, корчась перед ними в желудочном спазме на куске грязного брезента в ожидании, что сейчас его будут страшно и жестоко убивать! И против этого не было никаких мер, кроме одной. Ощутить себя вершителем чужих жизней, вон тех, что болтаются под куполами прямо перед тобой — я буду жить, а они умрут! — сродни полубогу, который не может валяться в грязи под ногами низших существ. А если что-то и было, то мелкий, случайный эпизод, не стоящий воспоминаний, — за который виновным будет сполна отомщено. Британцы не имели к тому отношения? Но мир так устроен, что слабый всегда платит и по чужим счетам — а вот предъявлять претензии к сильному надо быть дураком! По крайней мере, снова попасть на Восточный фронт Хартманн категорически не хотел бы, понимая, что в другой раз ему может так не повезти.
Этот поход был каким-то странным. Сначала всем объявили, что будут стоять в базе не меньше недели, даже заказали какую-то ерунду вроде организованного посещения какого-то то ли театра, то ли варьете, а гауптман Лютц из второй эскадрильи должен был отметить именины в лучшем ресторане Бреста. И вдруг, буквально за час, всех срочно выдернули на борт… Эх, Иветта, Иветта — конечно, Эрих не забывал свою Урсулу, Уш, но ведь в жизни солдата должны быть радости здесь и сейчас? Эскадра вышла ночью, курсом на юго-запад в Бискайский залив, обычную их зону охоты, но лодок не было, одни миноносцы, и затем они с восхода до заката болтались малым ходом почти в одном месте, зато истребители были в полной готовности — на перехват британского разведчика подняли не одного, и не пару, а целую четверку, у «Сандерленда» не было шансов — хотя самолет сбил Рогов, Хартманн привычно уже отстрелялся по парашютистам. Затем ночью вдруг пошли на север, самым полным ходом — в каюте слышался шум механизмов, на палубе трудно было стоять. Утром всех подняли в шесть, собрали и объяснили задачу: ожидается бой с английской эскадрой, и надлежит прикрыть с воздуха весь район, чтобы ни одна британская сволочь не могла сунуться. Дежурное звено было уже поднято на палубу, остальные самолеты заправлены и снаряжены, летчики сидели в готовности. Но на море развело волну, авианосец ощутимо качало, и взлетать пока было нельзя.
Затем впереди послышался грохот орудий. Хартманн встревожился, он знал уже, что умирать в ледяной воде очень тяжело; с другой же стороны, они не слишком отдалились от берега, горючего у «мессершмита» должно хватить — и Эрих сам вызвался в дежурные, надеясь, что если даже корабль потопят, его самолет успеют катапультировать — и курс на восток! До Франции километров восемьсот, вполне в пределах досягаемости, если по дороге не вести воздушный бой. Говорят, британцы в море — страшный противник; может быть, он всё же напрасно выбрал карьеру морского пилота, какой смысл в привилегиях и чинах, если к этому приложен гораздо больший шанс умереть?
Большой четырехмоторный самолет несколько раз мелькнул в небе, показавшись из облаков. Хартманн привычно подобрался — сейчас прикажут на старт — но тут же опознал «кондор». Какое-то время ничего не происходило, стрельба впереди прекратилась, и волнение стало стихать. И тут объявили, что с «кондора» видят британский авианосец, совсем близко, всего в восьмидесяти километрах, и с него уже взлетают истребители, так что выручайте!
Четверка Хартманна взлетела первой, следом должен был идти Рогов. Быстро пробив облака, «мессершмиты» набирали высоту. Вражеские истребители — это не «сандерленды», и Эрих совершенно не желал рисковать. Сражаться в стиле Восточного фронта — набрать превосходящую высоту и нанести удар — гораздо безопаснее, чем становиться в прикрытие разведчика. Хартманн хорошо знал, чем это может кончиться для прикрывающих, так что лучшая тактика обороны — это уничтожить напавшего, ну а парни с «кондора», вы уж простите, так ваша карта легла! В конце концов, навигация над морем имеет свои особенности — мог он немного заблудиться и опоздать к началу?
«Кондор» уже горел, не успев скрыться в тучах, два «сифайра» только что атаковали, другая пара прикрывала, находясь всё же ниже четверки Хартманна, вышедшей на них со стороны солнца. Эрих не колебался в выборе цели, кто мог быть для него опаснее. У англичан не было шансов, они пытались сманеврировать, выйти из-под удара, но сам Хартманн ударил по ведущему, вторая пара по ведомому, и вот уже две огненные кометы летят вниз. Из облаков вверх выскочила четверка Рогова, вторая пара британцев, пожалуй, могла еще нырнуть вниз, в тучи — но «кондор» еще летел, и англичане атаковали его повторно, это оказалось для разведчика смертельным. И немцы настигли их, тут и Хартманн решил поучаствовать, хотя до того никогда не сражался в маневренном бою, но надо же поучиться, вдруг пригодиться, тем более такой случай, восемь против двоих! К чести англичан, они дрались до конца, и даже зацепили кого-то из звена Рогова — тот с дымом потянул к авианосцу — после чего Хартманн тоже решил благоразумно отвалить, уступая барону честь добить последнего оставшегося британца.
Еще оставалось топливо и больше половины боекомплекта. И по радио с «Цеппелина» поступил приказ: «Раз вы потеряли разведчика, так сделайте его работу. Найдите британский авианосец в таком-то квадрате!» И это было уже неприятно: конечно, у англичан, в отличие от американцев, авиагруппы невелики, если на «Эссексах» может быть девяносто самолетов, то «Илластриес» несет тридцать шесть — но на борту «Цеппелина» три эскадрильи «Ме-155» и четверка «физелеров», и четверых «спитов» мы сбили, так что преимущество на нашей стороне. Значит, можно воевать!
Трех «сифайров», выскочивших из облаков в стороне, Хартманн заметил первым. И развернул на них свою четверку. Британцы не бежали, а пытались пойти в лобовую — страшно, но выхода не было. Сбоку появился Рогов и тоже атаковал, над облаками закрутился клубок, англичане оказались умелыми пилотажниками; если бы Рогов не свалил одного в самом начале, было бы хуже, а так у них не было шансов. Еще один «сифайр» полетел вниз, но и у Хартманна был сбит ведомый второй пары, последний британец нырнул всё же в тучу и пропал. Рогов сообразил связаться с «Цепом», пусть посмотрят по радиолокатору, куда пошел англичанин, хотя бы курс по планшету: «Северо-запад, 330». Взгляд на карту — совпадает с направлением на указанный квадрат, значит, с большей вероятностью, пошел на свой авианосец, проявив разумную осторожность. Или у него была цель лишь свалить разведчика, а задача самому доразведать место нашей эскадры не ставилась? Что ж, идем за ним!
Они пробили облака на тысяче метров. Сразу увидели чужой авианосец и корабли эскорта — белые полоски бурунов от полного хода, и в начале каждой из них вытянутые точки кораблей. «Сифайр» тянул к палубе, километрах в двух впереди и правее по курсу. И четыре британца заходили слева! Но тут звено Рогова тоже вышло вниз сквозь облака, и англичане обнаружили, что имеют дело не с тремя немцами, а с шестью. Причем вторая тройка «мессов» была выше и сбоку. Хартманн сориентировался мгновенно, крикнув Рогову: «Прикрой, я беру того», — и дал мотору форсаж. В воздухе вспухли черные облачка разрывов зенитных снарядов — это с кораблей пытались отсечь немцев от их законной добычи, но огонь был редок и неточен, стреляли с авианосца, три других корабля меньшего размера были впереди, а англичанин заходил на посадку с кормы. Расстояние быстро сокращалось, всё внимание на прицеливание, этот британец садится так, словно нет никакой войны, разрыв зенитного снаряда рядом, черт, могло бы и задеть! Вот уже можно стрелять — получи! «Сифайр» клюнул носом и нырнул в воду, чуть не долетев — эх, если бы он в палубу своего же авианосца врезался, горящий! Теперь вираж, набор высоты — и назад!
А под облаками вертелся клубок, барону было тяжело, трое против четверых, причем британцы не уступали ни выучкой, ни качеством машин. Лезть в собачью свалку Хартманн не стал, это был категорически не его метод — а выбрав момент, когда одна из британских пар оторвалась в сторону, оказавшись совсем у воды, атаковал. Плохой получился соколиный удар, с превышением метров на пятьсот, едва успел выровняться над самыми волнами. Ведомый «сифайр» загорелся и упал в воду, ведущий успел увернуться — почти, его тоже зацепило, по поведению машины было видно, что она повреждена.
— Мой! — заорал Эрих ведомым. — Прикройте, а этого я…
Сколько же выходит, считаем… Шестьдесят русских (Хартманн сам уже поверил в те свои победы), пять четырехмоторных «коров» и два «сифайра» в этом бою, ну сейчас будет три, куда денется? Хорошо добивать уже подбитых, они перед тобой как на расстрел — и счет идет, и риска никакого. Интересно, что думает англичанин там, в кабине, видя свою приближающуюся смерть? Как я тогда от Иванов — а сообразит ли так же прыгать, не дожидаясь? Ну вот, то ли мотор у него сдох совсем, то ли всё же сообразил — прыгает, раскрыл парашют. Сейчас я его… по куполу, как обычно, с трехсот метров в воду, будет фарш.