Северный гамбит

Савин Владислав

Запеленговать и перехватить наш сигнал теоретически можно. Хотя тоже вопрос — сейчас, когда мы сопровождаем «Локсу», скорее подумают, передатчик у нее на борту (а частоту, вступив в сопровождение транспорта, мы сменили). Но вот расшифровать послание, обработанное компами двадцать первого века, — ну, тратьте время своих дешифровальщиков, если оно у вас лишнее есть! «Энигма» дает миллионы вариаций — три, четыре ротора, то есть число букв латинского алфавита, двадцать шесть, в третьей или четвертой степени (цифры писались словами). Ну, а в компьютере длина ключа может быть и тридцать, и сорок символов — то есть количество вариаций равно числу букв алфавита плюс десять цифр, и всё это в сороковой степени — поверим ученым математикам, что расшифровать такое вручную в принципе невозможно. Даже будь ты математическим гением из «команды Рошфора», взломавшим японский код накануне Перл-Харбора…

Гидрология здесь, конечно, адова. Холодное Лабрадорское

течение, от Гренландии вдоль американского побережья на юг, сталкивается здесь бок о бок с Гольфстримом, так что распределение теплых и холодных слоев воды по глубине непредсказуемо — и с гидроакустикой творится невесть что. Успокаивает лишь, что и нас здесь обнаружить было бы непросто даже техникой двадцать первого века, да и нет пока лодок-охотников… ну, если только тот сон не был вещим и сюда еще и «Вирджиния» не провалилась, нам в противовес. Но сам Лаврентий Палыч, к этому предположению отнесшийся предельно серьезно, заверил, что наша разведка никаких признаков базирования атомарины в портах США не обнаружила, — а благодаря нам, «судоплатовы» очень хорошо знают, что им искать, какое береговое обеспечение для атомной лодки требуется. Да и наши источники в «Манхеттене» бы тоже что-то знали, хоть какое-то «прогрессорство» у американцев в этом варианте должно быть! А нет такого — следов не обнаружено, даже косвенных. Значит, считаем, что «Вирджинии» нет. Ну, а обычную подлодку этих времен мы по-всякому засечем, даже в здешних адских условиях.

Так что «не поход боевой, а шикарный круиз». На взгляд берегового. Потому что под килем тысяча метров воды, и труд любого из офицеров, несущих вахту в ЦП, сродни авиадиспетчеру — что-то упустишь, и всё, песец! Нервный напряг страшный, но не дай бог, восприятие притупится, тогда случись что-то важное, отреагировать не успеешь. Понятно вам теперь, отчего сауна и бассейн у нас на борту — это не роскошь, а необходимость? Как еще в промежутке между вахтами усталость сбросить и работоспособность в полной мере восстановить?

Даже «жандарм» Кириллов этим проникся. Поскольку у нас по уставу каждый должен владеть полезной специальностью, нет у нас «освобожденных», наш «комиссар» Григорьич может сработать за штурмана, а особист (из нашего времени, по прозвищу Пиночет) ранее служил в БЧ-5 — ну и Кириллова туда же, нашему меху Сереге Сирому под начало. И Александр Михайлович в процессе обучения труд атомных подводников сильно зауважал. Хотя мы особенно его и не напрягали, так, «курс молодого спеца», самое элементарное. И вахту нести, когда рядом двое опытных товарищей настороже, чтобы возможную ошибку исправить.

— А у американцев, говорите, «Трешер» и «Скорпион» так гробанулись, и у нас три лодки (хотя с «Курском» непонятка — у, счет же у меня к вам, пиндосы — жаль, что «Айову» не я тогда добивал!).

— И как быть?

— Очень просто, товарищ комиссар третьего ранга, надо не экономить, а в придачу к боевым лодкам построить еще и тренажер на берегу, но с полным моделированием, и гонять на износ, чтобы у личного состава все действия на рефлексах были. Кириллов обещал, что не забудет, и когда дойдет до строительства советского атомного флота, этот вопрос непременно поднимет.

А это будет гораздо раньше, чем в нашей истории. Поскольку план соблюдается неукоснительно — и строго по нему, еще когда мы уходили, на Севмаше уже заложили первую подлодку новой серии. Нет, пока еще дизельную, но проекта «613» — решили всё же сохранить этот исторический номер, хотя вышел в итоге интересный гибрид, имеющий схожесть и с немецкими «XXI», и с «613-ми», и даже с их дальнейшим развитием, 633-ми — но на голову превосходящий субмарины этих времен, причем особое внимание уделено малошумности. Первая, предсерийная — чтобы, выловив «детские болезни», после загрузить массовой постройкой ленинградские и черноморские заводы, а возможно, и верфи будущей ГДР — а Севмашу отработать технологию корпусных конструкций. Да и сами «613-е» для внутренних морей вроде Балтики и Черного, очень даже ничего, в строю стояли еще в семидесятые, к восьмидесятым уже устарели, тогда уже «Варшавянки» в серию пошли. «Панельные» лодки, ускоренно собираемые из секций, их больше двухсот было построено в труднейшие послевоенные годы с конца сороковых, больше, чем всего подлодок в СССР до войны — в этой истории, надо полагать, их сделают не меньше.

Ну, накаркал — полундра, выдал пеленг акустик! Цель, надводная, пеленг 290, предположительно подлодка на дизелях. Сигнатура опознана, британец, тип «Тритон», «Темпест» или «Тюдор». В принципе одно и то же, модернизации и развитие удачного проекта большой подлодки (крупнее, чем наша «эска», но меньше «катюш»). Глубина погружения от девяноста до ста пяти, и надводная скорость подкачала, всего пятнадцать узлов — зато достаточно хорошая, для этого времени, гидроакустика, и десять торпед в носовом залпе (шесть аппаратов в корпусе, как на «катюшах», еще два в бульбообразной наделке наверху и два у основания рубки, все стреляют

вперед, правда, к наружным аппаратам в походе доступа нет). И шестьдесят человек экипажа (плюс-минус один — двое у разных версий). И шумность, конечно — поскольку проект еще довоенный.

Может, они ни при чем, мимо идут? Смотрю на Кириллова, тот кивает:

— Действуйте по приказу и инструкции, Михаил Петрович.

То есть при опасном сближении и угрожающих маневрах топить без колебаний. Уж больно груз ценный (как я понял по намекам, что-то важное для нашего «манхеттена», оборудование, закупленное за золото), так что если они и случайно, будем считать, что не повезло кому-то. Тем более что нас тут нет.

А кто есть? Помните, как год назад мы сами радио с немецких лодок перехватывали, расшифровывали? Так предки теперь это дело поставили на широкую ногу: есть теперь на СФ серьезная служба радиоразведки, которая ловит эфир, всё там просеивает, расшифровывает, пеленгует. И у нас сейчас есть записи перехвата разговоров немецких лодок в Северной Атлантике, их частоты, позывные, шифры (как общий, для разговоров субмарин между собой, так и индивидуальные для каждой, для связи с берегом), а также их предположительное местонахождение. Так что после нам придется найти «жертвенного барашка», потопить, а затем передать в эфир его позывными и шифром, на его волне, о якобы одержанной победе. После чего их лодка «пропадет без вести», растворится в океане, и гадайте, что случилось. Даже если после войны будут сличать список потерь и побед с обеих сторон, мало ли, что могло произойти, море шутить не любит! Но это будет уже потом — сейчас надо с британцем разобраться.

Что это были британцы, а не янки, меня не удивило — после беседы с Кирилловым, разъяснившим, что такое американская бюрократия с демократией. У американцев очень многое решается на личном уровне, без бумаг, но только не там, где дело серьезно пахнет керосином и встает вопрос, кто будет крайним в случае чего. ФБР и спецслужбы еще не имеют такого влияния на армию и флот — так что даже сам Гувер не может приказать командиру лодки стрелять по союзнику. Командир законно пошлет его подальше, не из любви к русским, а из нежелания после идти под трибунал — и потребует письменного приказа от своего, флотского начальства. А флотским тоже нет интереса, чтобы на них потом повесили всех собак — так что нужно, чтобы сам президент Рузвельт вызвал бы к себе адмирала Локвуда, командующего их подводными силами, и убедил бы, что это нужно для Америки, и заверил, что после не будет претензий, и адмирал бы написал приказ… Нет, конечно, возможно, как в романах Клэнси, что ФБР имело бы на некоего флотского офицера сверхубойный компромат, например, о связи с мафией, и сумело бы обеспечить назначение этого офицера командиром одной из новых подлодок, какие сейчас массово вступают в строй, тип «Балао» — но эта игра долгая, а оттого маловероятная. Ну а внаглую наезжать на кого-то из флотских — это значит нарываться на крупные неприятности, ведь адмиралы Нимиц, Кинг и Локвуд были не последними людьми по власти и влиянию, и далеко не факт, что в сваре с ними спецслужбы взяли бы верх. А уж шума было бы — наши точно бы знали!

А вот у британцев с их традициями аристократических клубов как раз можно было всё решить келейно. Когда офицера-подводника вызывает для конфиденциальной беседы некий чин и ставит задачу. Как в романе Дженкинса «Берег Скелетов», изданном у нас в семидесятые, — Кириллов прочел и сказал, да, так могло быть. Это нужно Британии — значит, будет сделано. Вот только мы в этом раскладе не учтены.

Я надеюсь, что так. Потому что теоретически, знали бы о нашем присутствии британцы, могли бы послать двух охотников. Один шумнет вдали, выдергивая нас на перехват, второй уже ждет по курсу транспорта под водой в малошумном режиме (правда, первый при этом смертник без вариантов, да и второй вряд ли уйдет). Хотя это уже паранойя — но береженого бог бережет. На глубине триста даем ход в двадцать пять узлов, обгоняем транспорт, внимательно слушаем море с носовых курсовых углов — чисто! Заодно успели по изменению пеленга рассчитать расстояние до британца, тринадцать миль. Подвсплываем, поднимаем антенну, радируем на «Локсу» по УКВ изменить курс вправо. Всё ж не до конца верю я здешним противолодочным торпедам — лучше застать британца еще до погружения, до момента собственно атаки, ну а теперь ему придется догонять, если он на своем радаре видит цель. Точно — доклад с ГАКа, цель прибавила скорость, ее курс близок к курсу перехвата нашего транспорта. Ну, значит, моя совесть чиста — не случайный прохожий, а наш клиент. По совету Кириллова, делаю отметку о том в журнале — мало ли что, когда будем разбираться на берегу? Отмазывайся потом — это третий уже британец выходит, убиенный нами? Первого потопили, когда захваченный «Шеер» вели, второй осенью у Киркенеса подвернулся. Второй звался «Трайдент», с него мы и записали сигнатуру, «акустический портрет». Еще там были восемь выловленных англичан, которых мы честно сдали в Полярном нашей Конторе, об их дальнейшей судьбе ничего не знаю.