Северный гамбит
Шрифт:
— Во время войны? Вы смеетесь, Бэзил?
— Нет. Вспомните, что до войны сотрудничество СССР и Рейха было очень плодотворным. И общеизвестна склонность что немцев, что русских большевиков к титаническим проектам. Известно, что немцы, на заре развития подплава, строили лодки для русского еще императорского флота, чтобы получить опыт уже для себя. Что, если здесь было то же самое, и русским уступили реализацию амбициозного, но показавшегося сомнительным проекта? Году в сороковом, до начала войны, почти уже успели собрать, русским осталось закончить лишь немного? В пользу гипотезы говорит тип энергоустановки — уж кто по части химии может спорить с немцами? Также, эти машины чрезвычайно капризны и пожароопасны, что требует скорее немецкую, чем русскую команду. Наконец, боюсь, что Джейн ошибся, указав размеры этой суперсубмарины всего в восемь тысяч тонн. При более внимательном взгляде и оценке ее размеров, наши эксперты насчитали не меньше пятнадцати тысяч. А кто в мире лучше всех умеет делать подлодки? Но понятно, отчего немцы не рискнули построить это сами! Тем более что Гитлер требовал «завершать войну тем же оружием, что начали».
— Подлодка в пятнадцать тысяч тонн? Зачем?
— Я не моряк, Уинстон, так что верю экспертам из Адмиралтейства. Скорее всего, по аналогии с «летающим бидоном» — помните, первые перелеты через Атлантику? Огромные запасы химиката и окислителя вокруг корпуса самой обычной подлодки, нормального размера.
— Но если эта субмарина имеет германские корни, отчего же сами немцы относятся к ней с каким-то мистическим страхом, явно не понимая, с чем имеют дело?
— Во-первых, посвященных наверняка было мало, прочие ничего и не знают. Во-вторых, возможно, что авторы проекта сами не ожидали такого успеха, таких выдающихся характеристик. И в-третьих, признать сей факт для них было бы просто позором! Самим дать русским такое оружие против самих себя! Но продолжу. Еще одна загадка — личность ее командира. Тут смущают три обстоятельства. Во-первых, его чин, всё же адмиралы обычно кораблями не командуют. Во-вторых, как удалось установить, он неизвестен никому в русском же флоте, зато явно имеет какое-то отношение к НКВД. В-третьих, для сохранения тайны его личности русские предприняли совершенно не характерные для них меры. Известно, что в Полярном, их главной базе, этого таинственного адмирала на берегу постоянно сопровождали автоматчики, этого не было даже у командующего русским Северным флотом. А в Молотовске, месте постоянного базирования этой сверхлодки, они пошли еще дальше. У нас в УСО командирам групп в чужой стране могут придавать женщин — телохранителей и шифровальщиков — но главное здесь, избежать даже таких лишних контактов с местным населением, наши офицеры всё же не монахи. Так вот, этот Лазарев никогда не выходил в город один, без своей «стервы». Вопрос, что же он за лицо, если у себя дома его настолько плотно изолируют даже от таких внешних связей — как мы своих агентов на вражеской территории? Неужели он сам по себе, без суперподлодки, представляет настолько секретный объект? При том, что наши источники у русских разводят руками — он им абсолютно неизвестен, он никто, он ниоткуда!
— Ниоткуда людей не бывает. Если его не было в СССР до 1942 года, или когда там он был впервые замечен — значит, он был где-то в другом месте? И не просто был, но дослужился до командира подводной лодки!
— Есть предположение, но оно попахивает… Никто из сотрудников нашей миссии с Лазаревым не общался, но им удалось побеседовать в неофициальной обстановке с теми из русских, кто встречался с этим загадочным адмиралом. Интересна такая фраза: «Он будто не отсюда, но точно не эмигрант, не белогвардеец». Также известно, что он и его офицеры вели занятия по тактике для командиров русских субмарин — причем эта тактика показалась одному из обучаемых похожей на немецкую. В разговоре Лазарев свободно ссылался на примеры из боевых действий немецких подводников в Атлантике и Индийском океане. Наконец, в СИС, перешерстив архивы, нашли вот это.
— «Фелькишер беобахтер», или еще какая-то немецкая газетенка, год 1938-й? На этом фото… Вы хотите сказать…
— Да, Уинстон. На фото — командиры и офицеры с германских субмарин, снято в Вильгельмсхавене, весной тридцать восьмого. И вот этот, второй слева, имеет явное сходство с Лазаревым — точно сказать нельзя, качество изображения невысоко, и портрет оригинала составлен лишь по описанию. Если это так, то — мы имеем дело или с бывшим русским нелегалом, проникшим в германский флот, или с сыном эмигранта, судя по возрасту, решившим теперь снова служить России. Но надо думать, в кригсмарине у него осталась куча знакомых. И еще одна его черта, замеченная свидетелями, — он нас ненавидит гораздо больше, чем немцев! С национальностью его также неясно — он безупречно говорит по-русски, но его язык одному из собеседников показался «несовременным». Может быть, всё же остзейский немец? Или прибалт?
— И снова всплывает вопрос с тем транспортом урана. Не было ли среди его приятелей в кригсмарине и Вольфганга Люта, сыгравшего тогда главную роль и под занавес пропавшего вместе со своей U-181 неизвестно куда? Может быть, сейчас этот Лют и Лазарев в Молотовске или Полярном вместе пьют такой же армянский коньяк? Мерзавцы! Но кто же мог ждать от русских такой иезуитской игры? Мне нужны доказательства, Бэзил! Не косвенные, которые добыли вы — а самые прямые! Которыми мы сумеем прижать дядю Джо, заменив военную удачу. Если мы действительно сейчас воюем на море против объединенной русско-немецкой команды, тогда все русские морские успехи — это всего лишь меры с целью обезопасить свой тыл?
— Уинстон, тут уже вам нужен не я. А разведка и Королевский флот.
Анна Лазарева. Северодвинск, 7 ноября 1943 года
Ленка на гитаре наяривает. Не зная, что эту песню сочинят еще лет через тридцать. А впрочем, какая разница? Так мне не хватает кого-то, что выть хочется. Вот как раньше жены мужей с моря годами ждали? И уж если какая-то Тимирева злейшего врага трудового народа Колчака… то я своего Адмирала дождусь — я же сильная! Не то что всякие там изнеженные британские леди.
— Ань, ну что ты как аршин проглотила? — Ленка толкает меня в бок. — Праздник же! Легче надо жить — ну а вопросы решать по мере их поступления, ты же сама говорила!
Ага, и один из таких «вопросов» сейчас заявится сюда, чтобы испортить мне праздник. Я уже рассказывала, как наша дуреха выболтала английскому моряку то, о чем иностранцам даже слышать намеком было нельзя. И вот, неделю назад швартуется в порту та самая «Кассиопея», и сходит на берег тот же самый суперкарго Эндрю Беннет. Значит, не канула информация без следа, попала к тем, кому надо. И получил этот морячок дома строжайший приказ вернуться и уточнить — в это больше верится, чем в неземную любовь.
«Где моя Джульетта, сиречь гражданка Пашкова?» А под арестом сидит! За занятие проституцией, распространение вредных слухов, спекуляцию и связь с лицом, подозреваемым в шпионаже на фашистскую Германию! И вместо того чтобы тихо исчезнуть, услышав такое, наш влюбленный стал хлопотать о свидании. Ну, мы ж не звери, если просит — устроим!
Формальности опущу. Дуреха была строжайше проинструктирована, что следует сказать, а о чем категорически не рекомендуется. И конечно же, увидев, что в комнате никого нет и дверь закрыта, поступила наоборот. Сначала, как положено, на шею бросилась, чмоки-чмоки — и шепот:
— Андрюшенька, спаси, увези меня отсюда, я только тебя ждала!
С минуту болтовня ни о чем, а затем уже он осторожно разговор переводит на интересующую его и нас тему. И тут дуреха выдает:
— Андрюшенька, мне приказали говорить, что там в бочках нефть была, жидкость какая-то, — но на самом деле там алмазы были, про них сказано было молчать, чтобы никто не узнал! Представь, Андрюшенька, целый пароход алмазов!
— А кто тебе это сказал?
— Да Ксанка из второй бригады, а ей вроде Любка Мельникова из конторы порта.
А мы с капитаном Вороновым слушаем. Хорошую технику наши потомки изобретут — микрофончик под столом, размером с пуговицу, и компактный аппарат весь разговор пишет. Как англичанин ушел, Воронов эту дуреху на допрос — сам напротив за столом сидит и скучающим тоном стенограмму читает, будто протокол, и в конце: «С моих слов записано верно, Эндрю Беннет».
— Ну что, дура, сдал тебя твой англичанин? А ведь предупреждали тебя по-хорошему, теперь по полной пойдешь! Ну нельзя же быть такой дурой!